Владимир Максимов: После немоты

Но, по мнению русских славянофилов, в том-то и состояло великое назначение России, чтобы, испытав на себе все крайности азиатской тирании и духовно опустошающие последствия западного рационализма, своим опытом предостеречь другие народы от повторения столь роковых путей.

К сожалению, эти ожидания не оправдали себя. Мир ничего не забыл, но ничему так и не научился. Социальная „бесовщина" снова захлестывает человечество. С каждым днем людская жизнь становится все дешевле, а духовная нищета все беспросветнее. Во имя материального дележа поднимаются народы и государства. Человек восстает на самого себя, на свою сущность, на свой Божественньш лик. История, кажется, стремительно двинулась к своему эсхатологическому концу.

Но, как говорится, нет худа без добра. В страстных борениях с веком и с самим собой, в современной России, словно птица-Феникс из пепла, заново рождается Свободный и Верующий человек. С молитвой на устах он сбрасывает с себя тяжкий и кровавый груз темных сомнений и ошибок, чтобы вновь ступить на путь духовной гармонии и служения Богу.

Герой романа - Борис Храмов - и олицетворяет этого человека. Пройдя вместе с персонифицированным двойником русской истории - Иваном Ивановичем Ивановым - весь путь ее взлетов и падений, он к концу книги как бы очищается от скверны прошлых заблуждений и делает первый шаг к Возрождению и Свету.

И на него - этого Нового Человека - наши сегодняшние Надежды и Упования.

Вот что мне хотелось бы предпослать теперь в качестве идейного путеводителя к роману.

Париж, 19 декабря 1974 г.

После многих лет отчаянного единоборства с бездуховностью и насилием у себя на родине, мы, оказавшись за рубежом, лицом к лицу столкнулись с не менее сложной и к тому же весьма противоречивой действительностью, характерные черты которой - размытость нравственных, политических и социальных критериев, прагматический цинизм, интеллектуальная шигалевщина - заставили нас задуматься о средствах духовного самосохранения и борьбы за те идеалы, которые мы отстаивали дома.

В таких обстоятельствах естественно возникла мысль о создании принципиальной платформы для объединения всей существующей, как на Востоке, так и на Западе, интеллектуальной силы истинной демократии и антитоталитаризма. Так родился журнал „Континент", объединивший вокруг себя все компоненты этой силы в современном мире: лучших представителей духовной жизни внутри тоталитарных стран (Сахаров, Джилас), гуманитариев, живущих и работающих за рубежом (Некрасов, Синявский), выдающихся деятелей старой и новой эмиграции (Шмеман, Шаховская, Галич), изгнанников из Восточной Европы (Пахман, Чапский, Герлинг-Грудзинский, Гедройц), а также интеллектуалов Запада (Беллоу, Силоне, Кестлер, Конквест, Ионеско, Арон).

Журнал еще только начал жить, но у него уже появились, как непримиримые противники, так и искренние друзья, а это - лучшее доказательство его потенциальной жизнеспособности.

Чего же мы хотим и каковы наши цели?

Мы не можем позволить себе роскоши так называемой „лояльной оппозиции". Ибо это означает принципиальное признание абсолютно аморальной, противоестественной и никем не избранной системы и предполагает тактические разногласия с ее повседневной практикой. Опыт показывает, что такого рода „лояльная оппозиция" (а их в истории общественных движений было великое множество) в конце концов становится оппозицией хорошо направляемой и надежно контролируемой.

Но мы не можем позволить себе и роскоши политического экстремизма. Ибо опять-таки горчайший исторический опыт показывает, к каким необратимо трагическим последствиям приводит такой экстремизм народы и государства. В условиях же тоталитаризма катаклические изменения общества могут оказаться еще более кровавыми и даже эсхатологическими.

Поэтому в своей программе мы подчеркиваем прежде всего бескомпромиссное духовное сопротивление воинствующему насилию, в какие бы идеологические одежды оно ни рядилось и откуда, с какой стороны - черной, красной или коричневой - ни исходило. Может быть, в атмосфере скепсиса и прагматизма, разъедающего современный мир, подобная позиция покажется смешным пережитком моральной романтики давно минувших эпох, но другого пути у нас нет. И мы пойдем по этому пути до конца.

Разумеется, мы не строим себе иллюзий. С первых же шагов ощущая буквально тотальное противодействие окружающей нас общественной среды, мы отдаем себе отчет в том, что наша борьба будет проходить в условиях жесточайшей интеллектуальной диктатуры и может закончиться весьма и весьма драматически. Судьбы предшествовавших нашему аналогичных изданий - красноречивое тому свидетельство. Но мы стоим сейчас у стены Тьмы и отступать нам некуда. Отступить - означает для нас предать тех, кто уже погиб, тех, кто погибает сегодня, и еще более тех, кому придется погибнуть завтра. Смею вас заверить, что даже если мы не выстоим, совесть наша будет перед ними чиста.