Владимир Максимов - Путешествие А. С. Пушкина в Европу

Предание: Пушкин посетил
И Ревель древний по делам..
Где прежде комендантом был
Арап царя Петра Абрам.
О родословной он мечтал,
Архив прочесть весьма желал
Об эфиопе – прадеде
У князя турком краденном.
Тогда, в жестокие годины,
Продать рабов иль апельсины
Было обычным промыслом
А не зазорным домыслом.
Невольник – мальчик продан был,
С царём Петром подарком жил.

Экскурсоводы в древнем Таллинне
Вовсю ту версию гласят,
Ссылаются на умных баринов,
На чашку кофе пригласят…
Рассказ ведут на грани такта,
Показывают артефакты:
Со зданья русского посольства
Глядит чрез линзочки старик:
Весь в пудре покрывал парик
С лорнетом любопытный лик.
И получает удовольствие
От лицезренья женских фиг.
Намёки каждый понимает
Но все за правду принимают.

Толпа туристов им там внемлет
И всё за истину приемлет
На фоне очевидных фактов,
Хотя проверить их бы как-то…
Какой-то ревельский историк,
Среди французских мадригал,
Счетов, записок и риторик,
Наткнулся и расшифровал…
Счета, записки-ли оставил
На память нам поэт России?
Науке ребус тут представил.
Взялись решать его благие.
Признали вензель, спорят сами,
Друг другу фигу шлют в кармане…
«…Постыло жить в Руси с талантом»,
Где правят бездари там бал..
Поэт мечтал стать эмигрантом,
Французский он как русский знал.
Те письма, где мечтой делился,
Свой план отплыть твердил упрямо:
С ним Вяземский договорился
Бежать из Ревеля хоть дамой.
Хоть боной притвориться мог
Хоть с чёртом, лишь бы он помог
Скорей в Европе оказаться.
С Михайловского он удрал.
Верхом согласен был он мчаться,
Друзьям достойным доверяться.

Чрез Святогорское под Псковом
На Дерпт (счас -Тарту) он помчал,
Поля ржаные, бор сосновый
Его побег там прикрывал.
Секреты свято он берёг
И честь друзей предать не мог.
Собрали денег понемногу,
Чтоб оплатить ему дорогу.
У Дельвига ли был и Вульфа?
Нет тех стихов, сжёг их поэт.
Чтоб не смогли винить огульно
Друзей, соседа скрыл обет.
Быть может он в поэме сжёг
Главу, – про это, – не сберёг.

Объединяла их одна
Знакомая, и вдохновляла,
В соседях Пушкину являлась
Чудным мгновением она.
Согласно старины преданьям
У близких в Дерпте была Анна.
В разводе с мужем и в блужданиях
Онегин стал её романом.
Подарок Пушкина в Тригорске
Читала Анна вновь и вновь,
И воплощала по – актёрски
Азы обмана и любовь.
Недаром Пушкин сомневался,
Дарить стихи, но всё же сдался.

В поездке в Ревель не судьба
Была им встретиться, хоть в нём
Надежда всё-ж была вольна,
Как и сомнение во всём.
Хотя влюблён он был когда-то,
Теперь надежд к ней не питал…
Про свадьбу Дельвига узнал,
Поздравить друга жаждал свято.
Как видим, поводов, эмоций
У Пушкина было полно,
Душе его ещё столкнуться
Не раз с обманом суждено.
Чувствительный к намёкам, слухам,
Раним был он, но крепок духом.

Он в Ревель срочно прискакал,
Но Окаёмов опоздал,
На судно с ними не попал,
Под Нарвой ось сдала, и встал, —
Обоз на встречу опоздал.
Поэт пакет с деньгами взял,
Что Вяземский ему отдал,
В расписке вензель рисовал,
Поставил свой инициал,
Купил коней и ускакал.
Души сомнения развеял,
Прозрел в чужбине, стал умнее.
Хотя в душе был суеверен
Дух Фауста к себе примерил…

И не поддался сатане.
Он русский дух не разменял.
На жизнь заморскую в вине.
Своим друзьям не изменял
На вечны маяния странствий.
Не по душе то лютеранство
Дороже было христианство
Своих церквей блеск и убранство.
Лишь поклонился он волнам
И дюнам с соснами на бреге,
Прадеда крепости стенам
Седым от войн и от набегов.
Побег уроком ему стал:
Души все раны залатал.

Что за струна была задета,
Что так смутило ум поэта?
Чужая речь иль нравы света,
Когда как женщина одетый,
Как грешница покорная,
Сидел на стуле у столба,
Ошейника позорного,
Судьбу ругал: «Вот завела!..»
Туда приковывали шлюх,
Всем жителям для показух.
Его, потомка Ганнибала,
Там, в Ревеле, совсем не ждала
По сути ни одна душа,
Лишь звоном гнала ратуша.