Дмитрий Лекух - Война, на которой мы живем. Байки смутного времени

Ну, и самое главное — уже несколько лет, как в Волгу снова стала заходить крупная каспийская сельдь. В том числе знаменитый залом — вырастающий, говорят, чуть ли не до трех килограммов (не знаю, больше «двухи» ни разу не ловил) хищник, образующий, фактически, «жерешиные котлы».

Кто сам ловил — тот поймет. Вполне достойный (и очень вкусный!) противник для любого, вооруженного легкой «лайтовой» палкой спиннингиста. Мы с товарищами, конечно, большей частью все это время по судаку выступали. Но и на залом пару раз, естественно, тоже отвлеклись.

Вообще, если ездишь в одни и те же места каждый год, очень интересно наблюдать за изменениями в хорошо известных тебе районах. В том числе и за изменениями, происходящими с неплохо знакомыми тебе людьми.

Вот, к примеру, с егерем знакомым разговорился. На сазана сидели. Там, иной раз, пока поклевки дождешься, — полжизни пересказать успеешь.

Так вот, мой постоянный егерь, Толик — из «бывших», так сказать. Даже отсидел в свое время за браконьерство. Недолго, конечно, но — факт есть факт. А тут — даже для себя, говорит, сетки старается больше не ставить. Если только в деревне, прямо под окнами, на воблу во время «хода». Да и то…

— Что, — спрашиваю, — так серьезно гонять начали?

— Да по-разному, — жмет плечами. — И это, конечно, тоже. Хотя откупиться при желании все равно можно. Хоть и не всегда. Нарвешься на «чужих» — хрен откупишься. Да и не в этом дело. Просто работа нормальная появилась. Сам знаешь, хороший егерь только зарплату на базе под тридцать тысяч получает. Плюс «чай» — на круг в месяц еще где-то столько же получается. Ну и на хер мне рисковать? На базе меня уважают, реку я знаю. Так что смысла нет ни малейшего снова «по красной» выступать…

«Красной», кстати, в тех местах почему-то осетровых называют, а вовсе не то, о чем вы только что подумали.

Договорить он, кстати, так и не успел. Только я за пивом отвернулся — впоролся «поросеночек», еле потом прокачал.

Вывели, естественно. Он, уж, если сядет — так сядет…

Едем на базу, а по дороге, глядим, инспектора бывших Толиковых «коллег» винтят. Причем, судя по имеющим место быть снастям, — похоже, винтят по-взрослому. Возможно, что, даже и на срок.

— Что, — усмехаюсь, — эти себе такую работу, как у тебя, похоже, не нашли?

Он только плечами пожал.

— Может, — хмыкает, — и не нашли. А может, и не искали. Люди, считай, почти двадцать лет без работы сидели, только рекой и кормились. Нелегко теперь заново-то привыкать…

— Наверное, — соглашаюсь, со вздохом, — и нелегко…

И тянусь в переносной холодильник за еще одной бутылкой знаменитого легкого астраханского пива.

А что вы хотите?

Жара…

Вот что меня реально радует в последнее время — так это уменьшение количества сумасшедших.

Тех самых, которых парни из тогда еще молодого, не избалованного и вовсю креативящего «Камеди клаба» предельно точно диагностировали в свое время, как «людей, разговаривающих с телевизорами».

Ага.

Ну, вот так сложилось, что на всем огромном постсоветском пространстве неожиданно появилось огромное количество разнополых и разновозрастных индивидов, неожиданно принявших решение, что именно их мысли, облеченные в, так сказать, слово, призваны непременно спасти Отечество. И именно это «спасение Отечества» стало главным делом их жизни: и вправду, какая тут, на хрен, семья или работа, когда человек Отечество спасает?!

Вы думаете, я шучу?!

Ну-ну.

Как-то я высказывал уже (несколько издевательски, согласен) в книге «Враг демократии» простую человеческую мысль о том, что тяжелая болезнь с последующим счастливым выздоровлением моего любимого кота для меня в миллион раз важнее проходивших в ту самую пору выборов президента Украины.

Так не поверите — до сих пор гневные письма получаю. Мол, вот из-за таких вот мы и проиграли.

Оп-па, простите, нах…

Во-первых, я гражданин России.

Во-вторых, москвич.

Ну.

И с какого-такого, простите, бодуна, страдания моей собственной зверюги должны быть от меня дальше, чем высокоинтеллектуальные и светлые лица Юлии Владимировны Тимошенко и даже, представьте себе, самого Виктора Федоровича Януковича? Я что, больной?

Нет, я, конечно, все понимаю — и то, в том числе, что всегда найдутся люди, озабоченные тяжкой судьбой голодающих детей Африки куда больше, нежели тем, что бабушке со второго этажа трудно ходить за хлебом. Но процент таких сумасшедших должен быть все-таки в пределах разумной нормы.