Джон Бакстер - Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу

Следующий час я водил их по улочкам Сен-Жермен-де-Пре, рассказывая истории, никак не связанные с литературой, историей или искусством: дом 20 по улице Жакоб, где Натали Клиффорд Барни, главная парижская лесбиянка, давала приемы и создала свой Храм Дружбы, в который заманивала самых хорошеньких гостий. Волшебное спокойствие площади фон Фюрстемберг, где пять высоких каштанов бросают петлистые тени на золотистого камня фасады. В этот день там снимал фотограф для “Вог”, и мы наблюдали, как непостижимо тонкие модели, гибкие, как ящерки, позировали у фонарного столба времен belle époque .

Но когда мы, перейдя улицу Вожирар, оказались в Люксембургском саду, стало ясно, что мои клиентки начали терять интерес. Что бы они ни ожидали найти в Париже, это ускользало, и виноват был только я.

В глупой надежде, что они вдруг слышали о Гертруде Стайн, я повел их на улицу де Флерюс, к дому, где она жила. На пересечении с улицей Асса меня осенило.

Там, на противоположном углу, находился один из парижских храмов излишеств, Нотр-Дам сибаритов. В это теплое утро из его дверей гостеприимно доносились ароматы, против которых не устоял бы ни один сластолюбец.

– Быть может, среди вас имеются любительницы шоколада? – поинтересовался я.

Тремя часами позже почти все официанты La Coupole разошлись по домам, оставив нас на попечение парочки stagiaires – стажерок. Они изо всех сил старались оставаться любезными и приветливыми, отзываясь на очередную просьбу принести еще одну чашку кофе и “еще немного вон тех сахарных штуковин”, но было очевидно, что они только и мечтали, чтобы мы оплатили l ’ addition и убрались восвояси.

Мои техасские грации не выказывали ни малейшего намерения покидать кафе – после не слишком обнадеживающего старта день наконец-то налаживался.

Кафе La Coupole , Монпарнас, начало 1930-х

Началось все с горячего шоколада в маленьком кафе при магазине Christian Constant , на улице Флерюс.

Я объяснил, что Констан претендует на то, что именно он первый заново опробовал идею древних майя добавлять в горячий шоколад красный перец, что стало потом широко известно благодаря роману и снятому по нему фильму “Шоколад”, где Жюльетт Бинош вносит в городок струю новой жизни, открыв шоколадную лавку.

– То есть это было изобретено прямо здесь?

– Он утверждает, что да, – я указал на горячий шоколад майя в меню.

– Шоколад с чили? – она тяжело хрястнула по столу. – Несите!

Не оставалось никаких сомнений относительно того, что конкретно им интересно в Париже.

Они никогда не слышали о Гертруде Стайн, но им понравилась история о рецепте гашишной помадки Элис Б. Токлас и о том, что случилось, когда я состряпал изрядную порцию и принес на пробу в солидную Американскую библиотеку.

Мы сделали крюк, чтобы хорошенько побродить по открытому рынку, который расположился на бульваре Распай. Манера продавцов предлагать goutée – ломтик сыра или колбасы на острие отточенного ножа – привела их в полнейший восторг.

– Бли-и-и-н! – высказалась Мэри Джейн. – Это же как шведский стол, да еще за бесплатно!

Подкрепившись, они расцвели. Как я мог не отличать их друг от друга? Они были такими же разными, как три медведя.

– Это бы больше походило на шведский стол, если бы было чем запить, – вставила Билли Джо.

– Без проблем!

Через десять минут мы входили в La Coupole .

Последнее среди великих кафе, оно открылось в 1927 году – и первым объединило под одной крышей кафе, бар и ресторан. Кафе разместилось вдоль бульвара. Главный зал, под coupole , куполом, был отдан ресторану, слева находился американский бар, в подвальном этаже – зал для танцев. В те времена парижские старожилы не одобряли такие “новые, вызывающие, немецкого вида кафе”, как кто-то отозвался о La Coupole , но туристы валили в него толпами.

Я пытался объяснить культурное значение этого места, но дам интересовал вполне конкретный аспект.

– Как вы считаете, в баре дают бурбон?

Давали. Три вида. Они устроили дегустацию, чтобы я уловил разницу. Затем бармен Жюль – к тому моменту мы уже все обращались друг к другу по имени – поинтересовался, доводилось ли им пробовать бурбон с абсентом.

– Абсент, – ответила Бетти, – постойте, разве это не яд?

– Он же нелегальный?

Жюль пожал плечами, давая понять, что пусть так, но подобные вещи не играют решительно никакой роли в кругу старых добрых друзей.

– Je propose , – нашептывал Жюль, – un Tremblement de Terre [53] .