Джон Бакстер - Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу

– Мне, пожалуйста, сардины, – заказал Тим. Вполне логичный выбор для человека, живущего на берегу Индийского океана и привыкшего к свежей рыбе.

Через несколько минут наш официант вернулся, но пока не с едой, а с разного рода мелочами. Маленький стеклянный кувшинчик с зеленым оливковым маслом он поставил рядом с тарелкой Тима, туда же отправилось блюдце с нарезанным зеленым луком (который французы упорно называют “белым”). Затем появилась половинка лимона, обернутая в марлевый чехол и зажатая металлическими щипцами, чтобы выдавливать сок. Еще пару минут спустя – металлическая тарелка с тонкими ржаными тостами, завернутыми в льняную салфетку.

Наконец прибыла наша еда. Мои сосиски с картофелем шмякнули на стол без особых церемоний, которых они вообще-то заслуживали. А вот Тим, несомненно, заказал нечто небанальное, требующее соответствующей подачи. Держа тарелку, на которой под салфеткой лежал некий предмет, официант сорвал покров, явив нашему взору… банку консервированных сардин.

Продемонстрировав изумленному Тиму марку, как это обычно проделывают с бутылкой вина, он открыл крышку, опрокинул содержимое на тарелку и, бодро пожелав нам “ Bon appetit! ”, удалился.

Мне следовало предвидеть удивление Тима. Он ожидал свежие сардины на гриле – самое обычное блюдо в австралийских ресторанах. Мне не пришло в голову объяснить, что для французов некоторые консервированные сардины считаются блюдом такого качества, что становятся “коллекционным” деликатесом. Лучшие вылавливаются весной, когда рыба жирнее всего, и приберегаются для высокой гастрономии. Часто производители жарят или тушат рыбу перед тем, как ее законсервировать. Один знаток так описывал их вкус: “Сложный, почти неуловимо рыбный, очень пикантный, насыщенный и полный”. Сардины с красным ярлыком совсем особенные. Они гарантированно доставляются на землю не более чем через двенадцать часов после того, как были выловлены, в тот же день их чистят, обжаривают в подсолнечном масле, хранят четыре месяца до продажи, а затем отправляют на прилавки с этикеткой, на которой указаны не только день ловли, но и название лодки. Одна из главных компаний, Connetable , выпускает “коллекционные” сардины, которые продаются по 14 долларов за банку. Покупателям рекомендуют выдерживать их по несколько лет, как вино, переворачивая время от времени, чтобы сбалансировать вкус.

– Что меня действительно поразило, – позже признался Тим, – так это, что ты и глазом не моргнул. Я был уверен, что это какой-то розыгрыш.

Ему следовало понять, что французы и вообще весьма серьезны, а уж когда дело касается еды, преисполняются настоящего благоговения.

Аниматоры студии Walt Disney в 1930-е годы сочли, что будет забавно сделать анимационный порнофильм про Микки Мауса.

Уолт от души смеялся вместе с выдумщиками – а затем уволил всех до единого. Слова обрели вполне конкретный смысл: правило номер один на студии Disney было “Не шути с мышами”.

Во Франции это применимо ко всему, что отправляется в рот. С едой не шутят. Даже с такой непритязательной, как сардины.

После Матисса и обеда в Lipp сделать день еще лучше представлялось маловероятным, да мы и не пытались. В четыре часа, когда официанты прибрали столы после обеда и начали накрывать их для ужина, мы с Тимом все еще волынили над третьей чашкой кофе и четвертой (или уже пятой?) рюмкой кальвадоса.

Конечно, я должен был бы сейчас работать. Но как только оставшиеся крупицы пуританской морали принимаются нашептывать, что в удовольствии от flânerie есть нечто постыдное, я вспоминаю Катрин Денев.

Много лет она была нашей соседкой, жила в квартире со стеклянными стенами над площадью Сен-Сюльпис. Мы иногда встречались – в очереди к Poilane , в те времена, когда у лучшего парижского пекаря была единственная маленькая булочная на улице дю Фур; или в одном из секонд-хэндов, которые мы оба любили обследовать. Я взял у нее несколько интервью, как-то раз – в ателье Ива Сен-Лорана, куда она приехала в синем льняном костюме, ни складочки, ни морщинки, как новехонькая купюра.

Денев исполнилось двадцать пять, и она была в зените своей красоты, когда в 1968-м снялась в “Капитуляции” по роману Франсуазы Саган. Ее героиня Люсиль – избалованная любовница преуспевающего Чарльза лет сорока, его сыграл Мишель Пикколи. Заметив, что она увлечена молодым журналистом, он отпускает ее в новую жизнь в тесной квартирке, разумно полагая, что надолго ее не хватит. Люсиль приходится продать свои украшения и пересесть на автобус. Это отвращает ее от, как говорят французы, “рая в шалаше”, но, поскольку речь о Франции, главное откровение приходит из литературы, из “Диких пальм” Уильяма Фолкнера, истории о том, как мужчина оставляет свой город ради неустроенных скитаний с любовницей.