Николай Векшин - Миллениум-мифы (сборник)

«Стихи, срывают крышу, жгут потоком».
В них – ржание с русалкой ненароком.
И, забивая рифму точно колом,
Ну, просто жгут сердца своим глаголом.

Эта муза – ну, проказница!
Пиво хлещет из горла.
В джинсах. Гоблинами дразнится.
Значит, в рощу нам пора.

Сей стих писал, конечно, гений.
Он взбудоражил непогоду.
Шеренг таких стихотворений
Аккордами до нас приходит.

Ветер. Стужа. Русь. И вьюга.
Напишу про печку, блин.
Обволакивает дрожью
Эта сказка из былин.

Пегас сбежал. Мазай напился.
У лиры обломился сук.
Уснул тут сбрендивший барсук.
Но пародист не удавился.

Как дитё, задыхаючись в шкуре,
Без удобств я жила, не жмурясь.
В кареглазой я речке купалася,
Нагишом я на мху отрывалася.

Отдамся я ветру Борею.
Стихам легкокрыло отдамся.
Ведь ветром я скорбь обогрею,
Чтоб рифмой хорейной играться.

Понедельник приключился. За плечами – выходной.
На Стихиру я явился, словно трактор боевой.
Как ковбой по строчкам длинным я отважно поскакал.
Но читать сей бред нет силы. Не заснул я, но устал.

Небо летело хлопьями.
Шарф задушился петлями.
Шёпот покрылся воплями.
Так выходные отметили.

Я сгораю в вальсе от любви.
Сердце так неистово поёт!
И растут любви моей цветы.
И гудит фантазий самолёт.

Небо плачет, страдает сирень.
И погрязла кАлдунья зима.
Изложив в борозду дребедень,
Зарыдала судьба. Ну, беда!

Ты умело играла на нервах,
Как последняя страстная стерва.
И в нирване смеялась химерно,
Хордой стих свой проткнувши, наверно.

Лейте слово израненной флейты!
Без насилия с треском, но – лейте!
А когда вы Стихиру зальёте,
Абразивы надрывов найдёте.

Я заснул в берлоге без тебя.
Мимо я прошел. Но как красиво!
И, знаменья с ребрами даря,
Вспомнил я тебя слегка лениво.

Одна луна с любимым на двоих.
А вместе – трое. Это коллеххтив.
Ну, на троих! Зажмуриться и – выпить!
Вот етто миг!

В ритме вальса душа по гитаре ласкается.
От зари до зари ты звездиться пытаешься.
Твоя песня длинна и никак не кончается.
Ты замучила всех. И сама очень маешься.

Милые женщины! Как Вы прекрасны!
Ну, и теперь вы на секс не согласны?

Еще вчера моё потело тело.
Попойка в ресторане просвистела.
Халатности цена в песке сопрела.
Пишу кошмар; но разве в этом дело?

Зачем создал меня Господь?
Чтоб сочинил я колобродь.

Он отступал с глазами карими,
А полк под Киевом стоял.
И, кивера смешав с гусарами,
Гусак стихи свои писал.

Я журавль в руке, не синица!
Аки птичку меня не неволь.
И тогда полечу, как жар-птица.
И устрою с любовью огонь!

Скользнув на мель луны, костёр в душе зажгу я.
Созвездия зимы мне дарят новизну.
И я стихи пишу. И Рубикон рифмую.
Но так и тянет выбрать в шатре голубизну.

Я медленно плыву, глубинно и нетленно
К невидимой звезде неведомым путём.
Вот только за буёк уносит постепенно.
Удел моих стихов – пылить, как космодром.

Россия! В мерзости наживы
Умойся! Посмотри в глаза!
Поэты только рифмой живы
И жмут в стихах на тормоза.

Индигово волю в цветочек весенний засуну.
«Пить будешь?» – Иисус вопрошал. Будда: «Буду».

Люби меня. А я тебя.
Ты в неглиже.
Я слишком стар,
Чтоб целовать тебя вообще.
А слов моих – хоть миллиард!

В Лозанну не поехала
И даже на Оку.
Какая она курица!
Я ей сказал «ку-ку».

Любите женщину! Хоть раз в году любите!
Любовь в словах – совсем не ерунда.
Цветы, как рифмы, женщине дарите!
Она без секса терпит год и даже два.

Является призрак и душит в объятьях.
Каноны истлели. Любовь умерла.
В реанимации – страсть на кровати.
Разбиты иконы. Корявы слова.