Вам, конечно, нужно в Россию, — жаль, что когда-то, в свое время, не попали в Прагу, здесь хорошо, я ее люблю.
У меня, Гуль, эту зиму было мною слез, а стихов — мало (сравнительно). Несколько раз совсем отчаивалась, стояла на мосту и заклинала реку, чтобы поднялась и взяла. Это было осенью, в туманные ноябрьские дни. Потом река замерзла, а я отошла… понемножку. Сейчас радуюсь весне, недавно сторожила ледоход, не усторожила, — лед тронулся ночью. И — ни одной просини, прозелени: у нас ледоход синь! [25] Ср. стихотворение «Четвертый год…» (1916): «…Льдины, льдины / И купола. <���…> / Синий / Взор — озабочен…» ( СС-1 . С. 264).
Здесь цвета пражского неба. Но все-таки хорошо, когда лед идет.
Странно, что в Россию поедете, Где будете жить? В Москве? Хочу подарить Вам своих друзей — Коганов, целую семью, все хорошие. Там блоковский мальчик растет — Саша, уже большой, три года [26] Коганы. — П.С. Коган и H.A. Нолле-Коган (см. Письма. 1905–1923 ) …блоковский мальчик. — Речь идет о сыне Коганов. Цветаева действительно верила в то, что это сын Блока, и впоследствии годы спустя негодовала, когда эту легенду пытались опровергнуть. Для ее легенды о Блоке сын был необходим. См. письмо к H.A. Нолле-Коган ( Письма 1905–1923 . С. 430–434), а также письмо к Р.Б. Гулю от 11 апреля 1924 г.
. Это очень хороший дом. Вам там будет уютно. Повезете мою книгу — поэму «Мо́лодец», через неделю начнет печататься в здешнем из<���дательст>ве «Пламени». Надеюсь, что выйдет до Вашего отъезда, непременно Вам пришлю.
С прозой — ничего: лежит. Лежит и целая большая книгу стихов, после России, за два года. Много чего лежит, в Праге одно единственное из<���дательств>о, и все хотят печататься. Предполагается целый ряд альманахов, в одном из них появится моя злополучная статья «Кедр» {17} 17 С одним только пропуском: три хвалебные строки об Импер<���атрице> Марии Федоровне. ( Примеч. М. Цветаевой .)
[27] См. письмо к Р.Б. Гулю от 29 июня 1924 г. и коммент. 2 к нему.
. У Волконского новая книга «Быт и бытие», ряд мимолетных вечностей, вечных мимолетностей. Хорошая книга [28] С. Волконский. «Быт и бытие. Из прошлого, настоящего, вечного» (Берлин: Медный всадник, 1924). Книга была посвящена Цветаевой. Объясняя причины своего посвящения, Волконский писал в предисловии: «Однажды Вы мне писали, что нравится Вам, как я быстро от неприятных вопросов быта перехожу к сверхжизненным вопросам бытия. И тут же я подумал, какое было бы красивое заглавие — „Быт и Бытие“. Но как, подумал я, трудно написать такую книгу, которая бы такому заглавию соответствовала. Признаюсь, когда я начал, я совсем не думал, даже забыл об этом заглавии и только на восьмой главе, говоря о русском уездном городе, вдруг почувствовал, что я ведь именно об этом пишу. Такова история заглавия, — Вы видите, что оно принадлежит Вам. Но не одно только слово, не один словесный звук Вам принадлежит. Принадлежит Вам и содержание этого звука, то есть раскрытие его содержания. Это было в те ужасные, гнусные московские годы. Вы помните, как мы жили? В какой грязи, в каком беспорядке, в какой бездомности. Да это что! А помните нахальство в папахе, врывающееся в квартиру? Помните наглые требования, издевательские вопросы? Помните жуткие звонки, омерзительные обыски, оскорбительность „товарищеского“ обхождения? Помните, что такое был шум автомобиля мимо окон: остановится или не остановится? О, эти ночи!..» (С. 10).
.
А помните Сережину — «Записки добровольца»? (Не читали, но я Вам о ней писала.) [29] См. коммент. 8 к письму Р.Б. Гулю от 27 июня 1923 г. ( Письма 1905–1923 . С.576)
Огромная книга, сейчас переписывается, оттачивается. Есть издатель, удивитесь, когда узнаете кто, сейчас не скажу, — боюсь cглазить. Вы эту книгу будете любить, очень хотелось бы переслать ее Вам в Россию.
Когда собираетесь? Только что перечла Ваше письмо, думала осенью, оказывается — весной. Когда весной? Передам через Вас письма Пастернаку и Коганам, посмо́трите обоих мальчиков, блоковского и пастернаковского, напишете мне. Мне очень важен срок Вашего отъезда, и вот почему: месяца три назад послала Пастернаку стихи: много, большая работа. Не дошли. В почту не верю, ибо за 2 года ни на одно свое письмо в Россию не получила ответа. Сейчас посылаю те же стихи Любовь Михайловне [30] Эренбург Любовь Михайловна (урожд. Козинцева; 1900–1970) — художница, вторая жена И.Г. Эренбурга.
, с мольбой об оказии, верной, личной, п<���отому> ч<���то> не только стихи, но письмо, очень важное, первое за год, ответ на его через нее полученное.
Читать дальше