Бесконечные поиски работы утомили меня, перспективы никакой не было и я решил вернуться в степной городок, где меня уже знали. Но вдруг судьба сделала вновь неожиданный вольт.
Проходя однажды по улице, я увидел на двери объявление: «Срочно нужны счетные работники». Я поднял голову, на вывеске над подъездом прочитал: «Областная контора Союзрыбы». Машинально открыл дверь, нашел главного бухгалтера и предложил свои услуги. И тут произошло чудо: едва взглянув в мою трудовую книжку, главбух сказал, что ему немедленно нужны работники, на временную работу, с окладом в 300 рублей в месяц, и что если я согласен, то могу завтра же утром приходить на работу.
Всё это произошло в течение пяти; минут и немного ошеломило меня. Я вышел, еще не соображая, что случилось, и забыл обрадоваться наконец-то найденной работе.
Продолжение превратностей
Чудо раскрылось на другой день. Дело было просто: областная контора Союзрыбы окончательно запутала свои расчеты с контрагентами, за что получила жестокий нагоняй из Москвы и приказ немедленно устранить путаницу. Начальству конторы было не до того, чтобы интересоваться прошлым предлагающих свои услуги, тем более, что работа была временной, на три-четыре месяца, и оно взяло первых четырех подвернувшихся под руку людей. Для меня это было счастливым случаем.
Работа была нестерпимо скучной: два года липовые специалисты по расчетам товары, отправленные, например, в Москву, записывали на карточку Ярославля или Ростова, а отправленные в Ростов Тамбову или Пензе. Получение товаров записывалось таким же порядком. В области было более 30 районов — товары, отправленные 30 райторгам и 30 райпотребсоюзам, были так хитро перепутаны между собой, что можно было придти в отчаяние. Но удивляться было нечему: счетоводами работали молодые только что окончившие школу девушки, а у них ни знания работы, ни интереса к ней не было, да и вряд ли могло быть. Нужно было перевернуть гору документов, проверить каждую запись, сличить новые данные с контрагентами — на, всё это требовалась уйма времени. У контрагентов положение часто оказывалось не лучше нашего: у них тоже работали девушки, такие же, как и у нас.
Но на проверке междуконторных расчетов у меня еще в концлагере выработалось какое-то особое чутье к ошибкам и я удачно начал свою работу. Из свойственного людям стремления всюду вносить порядок, я систематизировал проверку, предложил её форсировать путем выезда к контрагентам. Начальство одобрило мою работу, немного повысило оклад и назначило «старшим бригады контролеров». А одобрение моей идеи поездок понравилось уже мне: чем сидеть в Союзрыбе, приятнее ездить по градам и весям, чувствуя себя почти вольной птицей.
Три месяца я проездил на поездах, пароходах, на автомашинах, побывал в нескольких больших городах и во многих районных селах. Иногда забирался в такую «глубинку», с которой не было никакого пассажирского сообщения. Тогда подсаживался на телегу к попутному колхознику или шел на ближайший большак и терпеливо ждал случайную машину. Показывалась машина, я «семафорил», шофер останавливался брал меня и мы неслись, вздымая тучи пыли.
Наши шоферы — потомки ямщиков. Многие из ник любят разухабистую вихревую езду. Однажды я думал, что не останусь в живых: шофер-девушка, богатырски сильная и до-черна загоревшая, перед этим, занятая срочной работой, не спала две ночи. Она дремала, склонившись на: руль, но машину гнала так, словно мы катили не по степной дороге, а на бесконечном утрамбованном плацу. Два раза мы въезжали в неглубокую придорожную канаву, несколько раз шаркали бортом о телеграфные столбы — то ли чудо выручало, то ли крепость самодельных бортов трехтонки, но аварии миновали вас. Шофер только встряхивала головой, отгоняя сон, таращила закрывающиеся глаза, ругала на чем свет стоит некстати подвернувшийся столб и неслась дальше, опять склоняя голову на руль.
Кто ездил на автомашинах только в городах, тот не знает, что такое наш шофер: его можно почувствовать лишь на дорогах степных просторов. Только там можно и оценить, что за пройдохи эти шоферы: они безошибочно знали, с кого взять больше и если с колхозника брали за проезд рубль, то с меня драли десять. Я не очень обижался: контора оплачивала дорогу по таксе, но вместе с командировочными денег мне хватало, а шоферам тоже надо было подрабатывать.
Подростком, я был большим бродягой и любил уходить в степь на целый день. Разъезжая по районам, я вспомнил старую любовь и иногда шел пешком, десять-пятнадцать километров, чтобы снова испытать то волнующее чувство слияния с природой, которое полно я испытывал только в степи. Плетется дорога по холмам и пригоркам, гудят нескончаемую песню провода над головой, гулко прожужжит, вдруг откуда-то вылетев, навозный жук, заливается в неоглядном небе невидимая пичуга — ширь, простор, и в груди такая же ширь и радостный, светлый, примиряющий покой. Никого не видно на десяток километров, идешь один, и ничего нет: ни Союзрыбы, ни прошлого, ни будущего, только вечные степные тишина и покой. Такие прогулки — как ванна: окунешься в нее и словно омылся, чище стал и легче после этого дышится…
Читать дальше