Геннадий Андреев - Горькие воды

Я возвращался из Москвы с радостным чувством: единоборство свое я выиграл по всем статьям. На выписке стояли штамп и печать со словами: ЦК и Москва. В ней написано, что действия администрации не верны. Какой судья в провинции решится отказать мне, пойти против этих магических слов? Если управляющий не предпримет ничего неожиданного, успех обеспечен.

По приезде я тотчас же подал в суд. Он состоялся через две недели. От ответчика присутствовали юрисконсульт Союзрыбы, старый адвокат, мягкий и добродушный человек. Ожидая разбора дела, мы сидели с ним в коридоре, я рассказывал о своей поездке, о Москве, о том, как принимал меня консультант ЦК. Адвокат вздыхал:

— Это ж такой дуб, каких я не видывал, — жаловался он на управляющего. — Уперся, как пень: вы должны выиграть дело. А как я его выиграю, против решения Москвы?

Суд длился всего пять минут: выписка всё решила. Решение суда гласило: «Увольнение произведено неправильно, гражданина Андреева на работе восстановить, обязав администрацию уплатить ему зарплату со дня увольнения, как за прогул по вине администрации».

Получив решение суда, на другой день я пошёл в Союзрыбу и вручил главному бухгалтеру две бумаги: решение суда и заявление с просьбой освободить меня от работы. Больше испытывать судьбу не следовало: после этой истории работать в Союзрыбе было бы опасно.

Главбух долго пропадал в кабинете управляющего. Туда вызвали и юрисконсульта. Наконец, главбух вернулся и прошептал мне:

— Опять была буря. Крик поднял, обжаловать хотел. Ведь это же подрыв его авторитета, подрыв дисциплины — понимаете, как он расценивает? Насилу уговорили: всё равно проиграем и только денег больше заплатим.

Через полчаса я получил деньги и расписался в прочтении нового приказа. В § 1 было написано: «Бухгалтера Андреева на работе восстановить. Основание: решение суда». В § 2: «Бухгалтера Андреева от работы освободить, по его просьбе. Основание: заявление с просьбой об увольнении». Секретарь написал в моей трудовой книжке то, что мне требовалось: «Уволен по собственному желанию». Я распрощался с сослуживцами и покинул Союзрыбу навсегда.

Дома меня ждала телеграмма. За несколько дней до суда я отправил Непоседову письмо, в котором писал, что жизнь в этом городе мне не нравится и спрашивал, нет ли у него для меня работы. Вскрыв телеграмму, я прочел: «Выезжайте немедленно. Проезд оплачу. Непоседов». Я улыбнулся, подумав, что при советской власти мне, вероятно, работать можно только с Непоседовым. И пошел на вокзал покупать билет.

С Непоседовым встретились по приятельски. Он повез меня к себе на квартиру, отдохнуть с дороги. Непоседов остался таким же порывистым, беспокойным, но меня поразила перемена в его внешности: и раньше худой, теперь он словно высох. Втянутые щеки, на лбу морщины — постарел он лет на пять и выглядел так, как будто перенес тяжелую болезнь. Я спросил о причине перемены. Шагая по комнате, Непоседов рассказал, что он делал за это время.

— Сначала меня назначили сотрудником для особых поручений. Муторная штука, не понравилось мне: сегодня сюда ткнут, завтра туда, как мальчишка на побегушках. Я всё настаивал, чтобы мне собственное дело дали, на производство направили. И настоял, на свою голову: такое дело определили, что мне небо маленьким показалось.

— Послали в Ногинск, директорствовать на кирпичный завод. Приехал, осмотрелся: завод хороший, механизированный, малина, не завод. Только почему он план выполняет всего на 30 — 40 % и тишина на нем, как на кладбище? В чем дело, спрашиваю? Рабочих нет. Технический персонал налицо, рабочие-специалисты тоже, а подсобников и в карьеры, глину добывать, нет. Почему нет? Потому, говорят, что завод денег не имеет, нечем зарплату платить. Что за чепуха, кирпич на вес золота, а вы денег не имеете? А это, отвечают, очень даже просто: вагон кирпича ямы отпускаем по твердым ценам за 200 рублей, а нам он по плану стоит 250, а; фактически 500 — 600. Ну, и ясно, что у завода ничего нет, кроме долгов. Банку должны, Главку должны, десяткам других предприятий должны и сами по два-три месяца без зарплаты сидим. И понимаете, говорят это таким, безнадежным тоном, а сами как мухи дохлые, что меня взорвало: сами вы ничего не стоите! Работать надо, а не бабочек ловить, тогда и деньги будут! Попробуйте, говорят, может вы сумеете.

— Начал я пробовать. Первое дело, надо рабочих достать. Поехал в Облисполком, нажал — дали два района для вербовки. Мобилизовал своих служащих, бросил на вербовку — в районах людей не дают. Поехал сам, нажал через райкомы, добился согласия райисполкомов, выделили мне сельсоветы — теперь колхозы людей не дают. Нет у них лишних людей и хоть тресни! Месяц я по колхозам болтался, охрип, ругаясь, председателей водкой поил и у каждого по три-четыре человека выцарапывал. Кое-как всё же набрал с сотню человек. Сам им билеты покупал и в вагоны усаживал, с каждой партией своего человека отправлял, чтобы не разбежались по дороге, чуть не носы им вытирал.