Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны - 2013-2021 [litres]

Каждый выход на публику Уго Чавеса, писали о нём его биографы, был продуман до мелочей и служил чётко обозначенной политической цели.

Каждый выход на публику Захарченко – становился отказом от работы по сценарию, импровизацией и сломом канона.

В этом смысле он и был: народный лидер – но не потому, что умел нравиться народу, или умело играл на ожиданиях народа, или только и делал, что думал о народе. Он был народный в том смысле, что народная жизнь для него – своя, привычная.

Я думал тогда, когда работал с ним: еесли сейчас все эти чудовищные декорации рухнут – война, бомбёжки, передел и беспредел, – и Захарченко, вышедший, скажем, на рынок в окружении охраны, – вдруг останется один, – как тот, прежний, довоенный Захарченко, – он сделает шаг, другой, третий, потеряется в толпе – и никогда не вспомнит про весь этот невозможный бред.

«Чтобы стать президентом Венесуэлы, сначала нужно этого захотеть», – сказал один остроумный человек: это, как вы уже поняли, не про Захарченко.

Чтобы стать начальником Донбасса – нужно было никогда в жизни об этом не думать.

Без ложной комплиментарности заметим, что Захарченко легко представить в доспехах легионера, или в шлеме и накидке гладиатора. И в княжеском облачении тоже можно его вообразить.

Но сколько я не принаряжал мысленно в разнообразные доспехи Порошенко, Турчинова и Яценюка – получался какой-то карнавал, не очень даже смешной.

А Зеленского?.. Боже мой, Боже.

Кому-то не понравятся эти мои заметки; но если всерьёз – признайтесь! – вы же не можете этих персонажей вообразить на войне?

Однажды мы подробно обсуждали предков Захарченко. Генеалогическое древо не рисовали – я чистил вяленую рыбу, мне было не до этого, – просто говорили. Впервые на моей памяти Захарченко взял половину воскресенья на выходной. Сказал: ни с кем не соединять. Баня всё-таки…

– Сработали гены, – рассказывал Захарченко: – отцовские, дедовские, прадедовские. У меня дед кадровый военный, прадеды прошли войну офицерами, отец воевал. Так что на генном уровне, с молоком матери всё это впитывалось. С детства помню обсуждения каких-то боёв, позиций, почему эта дивизия смогла, а эта не смогла. Сама обстановка в доме позволила мне восполнить нехватку знаний: гены подсказали, что делать. Одному из моих предков Александр Суворов подарил серебряный рубль за переход Альп. Рубль от Суворова – это… понимаешь. История была в роду, с этим рублём связанная. Мой батя очень психовал, когда женился на матери, – хотел ей этот рубль показать, а он пропал – растворился у кого-то из родни. Отец рассказывал, что, когда вывозили и раскулачивали семью – а в семье было шестнадцать детей, – то прабабка просила прадеда, чтобы он продал этот рубль и купил хлеба. А прадед сказал: «Слышь, мать, не тебе его давали – и не тебе его продавать». Рубль он сохранил, а из шестнадцати детей до Сибири доехало восемь – остальные от голода умерли. Такие нравы были.

Получается, в роду есть рубль от Суворова, шашка от Платова – за Бородинское сражение, и маузер у меня хранится – от Фрунзе.

– Предки были красные?

– Наган лежит и от Врангеля.

– Захар, там точно «Тихий Дон», – коротко сказал мне третий человек в нашей компании, улыбчивый, обаятельный и очень умный Саня из Москвы; я и сам, признаться, о том же подумал. Саня уже разбирался в генеалогии Захарченко. – Слушай дальше, – посоветовал он.

– Да. Дальше, – рассказывал Захарченко. – У брата остался кинжал – от Махно… И один из моих предков получил наградную саблю за Варшавский поход… Вот у меня сейчас лежит шашка и две сабли. Саблями я сейчас кручу – отрабатываю удары – двумя руками. Полтора килограмма веса, на локоть нормально ложится… А на Отечественную войну из нашей семьи ушло 26 человек, вернулось семь.

– Идеальный русский род, – говорит московский Саня: – Суворов, Платов, Кутузов, Фрунзе, Врангель, Махно…

– Будённый тоже был, – напоминает Захарченко.

– В роду семь героев Советского Союза, – добавляет московский Саня.

– Просто род большой, – поясняет Захарченко.

– Прабабки, прадеды, ветвится род, фамилия, естественно, не у всех Захарченко. На кладбище заходишь, ограда большая, там лежат два моих деда – Мишка и Ефим. Они оба с геройскими звёздами. У одного фамилия Непраный. Есть в роду Гайдуки. Бабка Машка вышла замуж и после замужества стала Загайдачная. Дед Мишка посмертно получил звезду героя за Курскую дугу – лётчик, герой Советского Союза. На Украине по количеству наград мой род входит в десятку семей. Род разветвлённый – в семье было по шесть, по семь, по восемь детей. Если у меня у самого только официальных четверо детей… И всех кормить надо.