Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны - 2013-2021 [litres]

– А старший на кого учится?

– В академии управления при Президенте РФ. Я его туда отправил. Вчера Собянин читал ему лекцию. Спрашиваю: «Ну, как тебе лекция Собянина?» «Ничего, – говорит, – живое общение получилось». Проблема с английским у него пока, зато по-испански говорит лучше, чем сами испанцы.

– Наши донецкие – хваткие, – замечает врач.

– Сейчас готовит на английском языке проект развития Липецкой области, – продолжает Захарченко. – …Хорошая, кстати, область.

– Там нужно только один завод обанкротить, – говорю я; это шутка о заводе «Roshen», принадлежащем Петру Порошенко.

– Как я понимаю, он как раз план его подрыва готовит, – без улыбки говорит Захарченко. – Что-то из пластида мастерил.

Наблюдающий этот разговор со стороны – многое воспринял бы за чистую монету.

Или вот ещё история, из романа «Хождение по мукам» прямиком.

Спросил как-то у Захарченко: а какие у него отношения с друзьями, которые довоенные. Как там ваши, говорю наугад, к примеру, кумовья: всё же четверо крещёных детей.

– Один кум погиб смертью храбрых, когда мы брали Докучаевск. Он воевал на стороне Украины.

– В смысле?

– Ну, пошёл служить, он бывший погранец.

– В ВСУ?!

– Да, причём в спецподразделение.

– …Вот так история, – говорю. – Вы как-то успели с этим кумом объясниться?

– Не до того было… Жена однажды общалась «ВКонтакте», – здесь Захарченко позволяет себе нецензурное выражение, чем он обычно не злоупотребляет, однако краткий пересказ переписки жены с роднёй кума выглядит в его подаче сейчас как «хуем-за-хуй-похуй-нахуй». – Короче, на том дело и закончилось. А потом, когда передавали данные убитых в бою, я смотрю, а среди документов: бля-я-ять, что ж такое, старшина – мой кум…

…Самое интересное: моего кума «сняло» подразделение моего брата, – вдруг добавляет Захарченко после паузы. – Брат был тогда контужен, но то подразделение, в котором он служил, как раз и порешило кума.

Так я выяснил, что у Захарченко есть родной брат, который тоже воюет.

В другой раз, между делом, поинтересовался: а брат – в какой должности? И почему брат… ну, не держится поближе.

Захарченко отмахнулся: начнутся все эти разговоры, «семья», не нужно ни мне, ни ему. А в должности он самой простой, без командирских чинов.

В третий раз выяснилось, что и отец у Захарченко служил. Он не в Донецке живёт, а в области. Когда война была возле дома – отец встал под ружьё. Старик ведь!

Ну и семейка, боже ж ты мой. Все эти платовские казаки, красноармейцы Будённого и белогвардейцы Врангеля – они живут и дышат по-прежнему в их роду, никуда они не уходили.

– А он какого происхождения, чем занимался, какого возраста? – возвращаюсь я к убитому куму.

– На год младше чем я, 1977-го. Занимался рыбой, бизнес был.

– А чисто по-человечески ты понимаешь, отчего его на ту сторону потянуло?

– А у него получается ситуация какая: жена львовянка, и он очень долго жил во Львове. Потом мать у него умерла, они сюда переехали, в материнскую квартиру вселились. Вообще говоря, у него всю жизнь была на уме «соборность и независимость» – он реально был на этой теме нездоров. Когда мы вместе здесь жили: ну, Украина и Украина – мне было всё равно. Тем более, нужно отдать ему должное: он Бандеру тоже не любил. Но, когда всё началось, он искренне воспринял, что мы тут подрыв государства устраиваем, и всё такое. Сам обратился по мобилизации и пошёл в военкомат, добровольцем. С Донбасса – и пошёл служить туда: редкий случай. А он был хороший специалист, в Крыму служил – противодиверсионная деятельность погранвойск.

– Кое-что умел, то есть. Но вот не спасло… А ещё какие-нибудь друзья были, не из близких, а просто, к примеру, знакомые, которые туда ушли?

– Нет, все остальные здесь воюют. У меня одна кума сейчас живёт в Киеве. Последние два года периодически приезжала сюда и кричала, что мы тут все уроды: почему мы не хотим в Европу?! Но что-то у неё, наконец, поменялось недавно, и крайний раз, когда приезжала сюда, вдруг спрашивает: «Как можно к вам вернуться?».

– …из Европы, – подсказываю я.

– Думаю, что и кум бы поменялся, перешёл бы, если бы не убили, – говорит Захарченко. Я смотрю на него и не вижу каких-то явных эмоций. Хотя, это ж не кино, какие ещё должны быть эмоции? – …А остальные три кума – все со мной воюют. Так или иначе.

…В тот момент я не сразу понял, отчего прозвучало это обобщающее «так или иначе», но потом вдруг догадался, что самый последний кум – крестивший младшего сына, – находится в Москве, а место его работы – строгий кабинет с высоким потолком в самой главной администрации страны. Я в этом кабинете был однажды.