Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны - 2013-2021 [litres]

В оформлении переплета использована фотография агентства «РИА Новости» «Руины женского Иверского монастыря на окраине посёлка Весёлое Донецкой области»

(фотограф – Сергей Аверин).

© Захар Прилепин

© ООО «Издательство АСТ»

На Донбассе купола церквей – тёмные. Гораздо темнее, чем в большой России.

Тёмное золото, будто бы замешенное с углём. Едешь на машине по Донецкой народной республике – и видишь: то здесь, то там вспыхивает тёмный купол.

Очень много разрушенных православных храмов. Наверное, надо пояснить, что стреляют по ним с той стороны – артиллерия, миномёты или танки Вооружённых сил Украины.

Порой храм стоит на открытом пространстве, его видно издалека, как единственный головастый цветок на поле.

– Это не случайное попадание, – говорит мне мой спутник. – Часто осмысленно били именно в храмы.

Если быть точным: только на территории Донецкой республики разрушено во время войны семьдесят православных храмов. Пусть кто-нибудь попытается доказать, что это случайно.

В то утро мы выехали в компании главы Донецкой Народной Республики Александра Захарченко в кои-то веки не по делам боевым, а с мирной целью – вручить ключи от новых квартир жителям Дебальцево: там возвели 111 новых, очень симпатичных, домиков.

Неожиданный звонок на мобильный заместителю главы, с которым мы едем в его потрёпанной «Ниве». Поступает информация, что по дороге может быть покушение на главу. На Захарченко были совершены десятки покушений, о которых нужно написать отдельную книгу.

Информацию тут же передали главе и его начальнику охраны. Надо было отменять поездку.

Через три минуты от Захарченко передали: нет, едем. Просто сменим маршрут.

Маршрутов всегда закладывается несколько, каким именно поедет глава, не знает до последнего момента почти никто, или вообще никто – потому что за минуту до выезда сам Захарченко может принять новое решение.

В этот раз решение его – парадоксально. Мы должны были ехать в Дебальцево, делая серьёзный крюк, – чтоб держаться подальше от передовой. Но Захарченко то ли забавляется, то ли доверяет своему чутью: и мы летим по трассе, которая проходит ровно по передку.

– Вон дом видишь? – показывает мне зам главы. – Там украинские снайпера сидят. А вон их позиции… Вон в той зелёнке они тоже есть…

Но здесь нас, похоже, вообще не ждали.

На улице – солнечный декабрьский денёк, всё кажется безоблачным и мирным.

Смотрю на купола и вспоминаю, где уже видел этот тёмный свет.

Захарченко не курил только под капельницей. Когда нас познакомили – он не курил.

Раздетый по пояс, лежал на диванчике, в комнатке за своей приёмной. Рядом, за столом, сидели врач и медсестра, тихие и тактичные женщины.

Подкапывала какая-то животворящая жидкость, сразу из двух банок.

Разговаривая, Захарченко время от времени недовольно поглядывал на эти банки: ему казалось, что всё происходит слишком медленно.

Потом я заметил, что у него так всегда: жизнь должна двигаться быстро – нестись с такой скоростью, чтоб трава склонялась по пути, или заполошно взлетал потревоженный снег.

Наконец, его отцепили от склянок, он быстро встал и начал одеваться в свою почти неизменную «горку», которая, ничего не поделаешь, шла ему куда больше костюма и даже парадного кителя.

«Горка» была выстиранная, опрятная, но явно поношенная.

– Ты всю войну в ней прошёл? – спросил я. Прилюдно я буду обращаться к нему на «вы»; в неофициальной обстановке на «ты».

– А по ней видно. Зашитая-перешитая, подряпаная, потёртая. Её от пота, и от крови стирали. Когда в меня пуля попала, мне распороли штанину; потом зашили. И в берцах в этих я тоже всю войну проходил. Вот заплатку на берцах поставили – наши мастера сапожники.

Последний раз Захарченко был ранен в ногу, пуля прошла над самой пяткой – с тех пор он заметно прихрамывал.

«Надо же, – думаю, – оставил старые берцы».

Осталось непонятным: ходить в прострелянных берцах – это суеверие, или, что ли, бравада, или ещё что-то; может, просто берцы жалко.

– Поменяешь форму?

– Конечно, одену новую.

– Когда войны не будет?

Захарченко вешает на ремень нож, он всегда с ножом, и, быстро подняв взгляд, секунду смотрит на меня:

– Войны не будет? Будет. Как начиналась Вторая мировая? Тоже с таких вот непонятных конфликтов: то Польша, то Чехословакия, то Финляндия, то ещё что-то. А тут Донбасс, тут Сирия. Давайте смотреть правде в глаза. Мы сейчас врубимся по полной программе. Уже врубились. Исходя из опыта истории пройдёт несколько лет – и мы сцепимся. Всё, что должно решиться кровью и железом, оно решится кровью и железом, и больше ничем. Ты не сможешь убрать из СБУ [1] Служба безопасности Украины. 70 % ЦРУшников без применения силы. Ты не сможешь убрать из их Минобороны всех заезжих советников.