Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны - 2013-2021 [litres]

– Среди твоих знакомых в Славянске были такие, которые встали за Майдан?

– Все друзья-товарищи кричали, что мы за Славянск, мы за Донбасс!.. Но в итоге из всего окружения, когда нужно было уже воевать за Родину, если серьёзно разобраться, пошёл на фронт я, мой товарищ Федя (сейчас служит в «медицине») и мой отец. Хотя конкретно в боевых действиях в Славянске отец участия не принимал. Едва всё началось, я сказал отцу и всем близким, чтоб они уезжали. Они уехали, и уже с того момента, как мы пришли в Донецк – с августа 2014 года, – отец непосредственно служит у нас в батальоне.

– И сейчас под твоим руководством?

– Да. А вот те ребята, взрослые мужчины, которые шумели, что они за Родину, сидят ровно в Славянске, хотя поначалу яро поддерживали ополчение. Сейчас они мысленно шлют нам приветы: мы с вами, ждём, когда вы придёте. Первое время, наверное, месяца два-три, когда мы вышли со Славянска в Донецк, я практически со всеми бывшими друзьями разругался и перестал с ними общаться, потому что каждый день спрашивали: «Когда вы вернётесь? Когда всё это закончится?». А что, говорю, ты для этого сделал, чтобы это закончилось? Ну вот, говорит, понимаешь, у меня тут семья, работа. Понимаешь, братан, говорю, у меня тоже была семья, работа…

– Когда ты с Мотором познакомился?

– В апреле, перед Пасхой. Вот с той самой кровавой Пасхи мы знакомы… Я стоял на блокпосту. Они тогда вооружённые были, мы с дубинками.

– То есть ты в ополчение пошёл ещё до знакомства с Мотором?

– Да, я же пообещал самому себе: если у нас начнётся движение, я встану на защиту города. Оружия поначалу не давали: мол, ты юный, давай сюда паспорт, чтобы ты с оружием никуда не сбежал… Короче, разные причины называли, но мы помогали как могли. И потом мы познакомились…

– При каких обстоятельствах?

– Тогда на ночь усиливали блокпосты: пришли данные, что должен начаться прорыв ВСУ. И они приехали к нам на блокпост, ночь с нами пробыли. Он нам помог достроить наш блокпост, правильно сконструировать, чтобы при случае атаки не сразу всех задвухсотили, а со временем, ха… И показал, как обращаться с оружием. Только под утро я увидел его лицо: все они были в балаклавах до утра. Рассказывал за Харьков. Там ещё был человек с позывным «Харьков». Они рассказывали, как боролись с «Правым сектором»: без оружия, цепями. Мотор рассказывал, как ходил на разведку мимо «Правого сектора» – на лошади. Проскакал мимо – его приметили – вовремя ушёл.

– А я и не помню такой истории.

– Было, было. Много чего такого рассказывал. Потом они уехали и связь с ним пропала. Следом 2 мая: был жаркий бой; потом бой 5 мая. Мы с товарищем переживали, жив он или нет. Пообщаться с ним ещё хотели. А у меня тогда был пикап – «Москвич» 2141 АЗЛК, открытая крыша. Насколько я помню, 6 мая, Мотор выходил из бывшего здания СБУ – и мы его увидели, узнали. Он сначала заметил машину, подошёл, спросил, где владелец. Я, говорю, владелец. Как дела, спросил его. Он говорит: ну как – война – жарко, потери есть. И смотрит, что я по гражданке одет, грязный весь, в рабочей, скажем так, одежде. А что ты, говорит, типа, не с оружием? – тогда же вроде как хотел? Я говорю, что да, Мотор, хотел, но никто не берёт. Он говорит: а пойдём ко мне, у тебя машина есть, поставим тебе ДШК – и будем воевать. Я не против, отвечаю. Он говорит: «Смотри, до вечера подумай, потому что обратного пути уже не будет. Взвесь все “за” и “против”, и вечером я тебя жду на воротах».

Я поехал домой. Особо и не думал. Заехал к отцу. Всё, говорю, я поехал на фронт. Он сначала думал, что я шучу. Нет, говорю, не шучу. Собрал вещи – я с девушкой жил тогда, – ей тоже сказал, что так и так, езжай к родителям, я на войну.

Тогда, возможно, я не отдавал себе отчёта, насколько это будет всё серьёзно. Все думали, что получится крымский вариант: надеялись, ждали, хотели. Но вышло иначе.

Отец спрашивает: можно, я поговорю с Моторолой? – и поехал со мной. Попросил Мотора оберегать меня. И всё: отец домой, а я в расположение. Он меня с ребятами познакомил, сразу показал видео: бой 5 мая, когда заправка в Семёновке взорвалась, фуры сгорели, «укропы» машины расстреливали. На видео он перебегал дорогу и по нему реально стреляли трассера. «Полный асфальт трассеров, а я бегу», – рассказывал.

8 мая, на следующий день, я готовил машину. 9 мая был парад и мы установили ДШК. У нас тогда было две машины. Вторая – «Джихад-Аутлендер», он уже весь простреленный катался.

Тогда боец с позывным Одесса был в подчинении Мотора. Из местных был я, и с нами – Кирпич и Боцман. Кирпич всегда был с пулемётом, а Боцман был на подхвате с РПГ-7. То есть у нас всегда было в машине РПГ заряжено, и в случае чего он выскакивал и стрелял.