Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны - 2013-2021 [litres]

– Вас было двое?

– Нет, он в этом участия не принимал. Он просто оказывал мне содействие… Прихожу, а там – раз, уже толпа. Уже ходят люди в форме, и там, в глубине толпы, где палаточки стояли, – люди с оружием. Без нашивок, без ничего, в масках. И тут я понимаю, что опоздал. Всё нужно было делать за сутки до этого. Но за сутки я ещё не был готов. И я понимаю, что уже пора уезжать из Никополя. Сижу и думаю, куда дальше ехать. В Крым? Крым – понятно: там наши войска. Какой смысл туда отправляться, когда там и так уже есть, кому чем заняться. Смотрю дальше – в Донецке сопротивление. Но Донецк как-то ближе к Ростовской области и там изначально понятнее всё как-то. До 14-го года могло казаться, что Донецк – это вообще Россия: люди постоянно ездили на футбол туда, то-сё, рассказывали, что вот, я вчера в Донецке был, – и не воспринималось это всё как чужое. В итоге я решил поехать в Харьков… Попал как раз когда Ленина обороняли, в эту ночь.

…Поменял в Харькове крайние денежки – рубли на гривны. В магазине что-то там спрашиваю, а продавец мне говорит: «18 рублей». Я стою и думаю, где я сейчас 18 рублей возьму. «А у меня нет, – говорю, – только гривны». Она говорит: да гривны, гривны. В Харькове все говорили тогда: «рубли». Названия магазинов – всё было на русском языке. Сейчас уже нет такого.

– Почему Харьков проиграл?

– Там были активисты: я бы им головы поотвинчивал бы… Они начали поднимать движение в Харькове на защиту памятника Ленину. Покричали там какие-то лозунги – и всё, пойдёмте в русское консульство. И пошли они туда писать письма какие-то, просить миротворцев. И всё время уводили людей, понимаешь. А на следующий день уже приходило на треть меньше людей. Потому что люди рабочие. Устают. И постепенно это движение начало рассасываться. И осталось держаться только на молодёжи. А что нужно молодёжи? Покуражиться.

Но у «правосеков», приехавших в Харьков, уже были ружья, пистолеты. Они сделали пробный рейд возле памятника Шевченко. Пух, пух, пух, постреляли с травмачей. На следующий раз они уже зарядились посерьёзнее. Они залетели на площадь, и вдруг понимают, что напрямую через площадь, транзитом не прорулят. Они начинают петлять и мы вдруг понимаем, что это за автобус – он по ориентировкам проходил, синий «Фольксваген». И, знаешь, там вечно стояли бутылки из-под пива, а в этот раз, как назло, ни одной бутылки, всё убрали: нечем кинуть даже в лобовое стекло. И я с кружкой чая пластиковой бегу за этим автобусом. Зачем бежал? – Моторола засмеялся. – Потом таксисты, которые были за нас, оперативно вычислили их месторасположение, и мы пошли туда.

– То есть ты был 2 марта 2014 года на улице Рымовской, когда люди Билецкого забарикадировались и убили из стрелкового оружия двух харьковских активистов?

– Да, был… На Рымовской Питеру попали в глаз, в надглазную кость.

– «Питер» это позывной?

– Да, он в Славянске потом был, и там пропал без вести… Питера ранило, и его место занял другой, местный милиционер. Его убили. И ещё убили одного нашего парня, Артёма. Я знаю, как он погиб. Я учился в школе МЧС в 2007–2008 году в Краснодаре, и оказание первой доврачебной помощи – это та тема, в которой я понимаю. Мы заходили: там такая арка внутрь двора. И он когда появился, с первого этажа выстрелили из дробовика. Мы за ним шли цепочкой. Сзади стоял рекламный щит. Я щит взял и прикрывал, а ребята вытаскивали Артёма. Ему и в тело попало, и одна дробинка в шею, в артерию. Мы отошли с этого места, я смотрю боковым зрением – с ним дело плохо. Доктор из «Скорой помощи» звонит, у кого-то спрашивает совета, и не знает, что делать. Одной рукой делает непрямой массаж сердца, а другой рукой спрашивает, как это делается. В общем, я подключился – фух, фух, фух, – Артём задышал, у него цвет кожи меняться начал. Его погрузили на носилки, и я вернулся в эту катавасию возле дома. А потом выхожу – Артём уже всё: бледный, аж позеленел. Внутреннее кровотечение! Хороший парень был…Тогда ещё «Россия-24» меня там сняла, как я там корячусь. Лица не видно, но те люди, которые меня знали, схавали, что это я.

И я тогда, после гибели наших ребят, этим харьковским активистам говорю: вот человек, у него автомат, чтобы у него автомат забрать, человека нужно убить. А для чего его нужно убить? Чтобы забрать автомат и убить другого человека, пока тот не убил нас, и забрать ещё один автомат, чтобы захватить власть. Для этого…

…Кернес тогда людей Билецкого оттуда вывел.

– То есть Кернес уже понимал, с кем имеет дело, и выводил их осмысленно?