Владимир Гаков: Вечный поборник

А в 1964 году журнал «Новые миры» неожиданно закрылся, и Карнелл оставил редакторский пост. Правда, спустя несколько месяцев издание возобновилось уже с новым редактором – двадцатичетырехлетним Майклом Муркоком. После этого, в течение семи лет, которые потрясли мир (научной фантастики), новые «Новые миры» стали не просто печатной трибуной – бастионом, твердыней и плацдармом целого литературного движения – «Новой Волны».

Еще в бытность свою фэном и начинающим автором-многостаночником, Муркок горячо спорил с товарищами по увлечению, утверждая, что современной фантастике, чтобы называться Литературой, не достает самой малости: общелитературной грамотности и культуры, а также «человеческого измерения». Что он на самом деле имел в виду под этими понятиями, стало ясно, как только страстному полемисту предоставилась счастливая возможность продемонстрировать это на страницах вверенного ему издания.

И «литературная техника», и «культура», и даже пресловутое «человеческое измерение» отныне стали желанными гостями на страницах «Новых миров». Да что там – полноправными хозяевами, потеснив традиционных роботов, звездолеты и прочее «железо»! Но... понимаемые исключительно специфически: с точек зрения модернистской и пост-модернистской. Иначе говоря, лишь с позиций доминировавших, модных и, как показало время – а чего ж ожидать, коли речь зашла о моде! – вполне преходящих течений эстетической мысли.

Известный био-библиографический источник – толстенный фолиант под названием «Писатели-фантасты XX века» – начинает статью о моем герое с парадоксального, но точного и обдуманного заявления: «Майкл Муркок не любит научную фантастику. Бесспорным свидетельством этому служит тот факт, что именно Муркоку, своему самому знаменитому редактору и мифическому Протею, обязана взлетом «Новая Волна».

По крайней мере бесспорно следующее. Как и во всякой революции, движущей силой и этой, научно-фантастической, было отрицание. В данном случае – резко-агрессивное неприя- тие «классической» научной фантастики. Какую именно новую ей на смену собирались создавать молодые революционеры под водительством Муркока, – они, как водится, представляли себе смутно...

А он не был Марксом – всего лишь Муркоком (хотя бородами мог бы потягаться!). Не идеологом, не теоретиком, а просто отличным редактором журнала.

Впрочем, все по порядку.

Если говорить точно, то никаких революций в мире научной фантастики не было – всего лишь кратковременный путч, локальные беспорядки в конкретном городе – Лондоне. Даже более определенно – в его конкретном квартале: Лэдброук-Гроуве (где тогда жил Муркок и помещалась редакция «Новых миров»), сердце и средоточии «свинговых 60-х». Всего-то один-единственный из множества научно-фантастических журналов внезапно сменил редактора, а вместе с ним – и критерии, политику, авторский состав.

Другое дело – какой шлейф протянулся после этих локальных волнений. Что за «камушки» вынесла Волна на берег традиционной западной фантастики – после того как схлынула... Но это выявится позднее.

Пока же молодой капитан решительно принялся за наведение новых порядков. Муркоку в ту пору исполнилось всего 24 года, но за его плечами уже был более чем 10-летний стаж «профессионального фэнства»; и редактором фэнзина успел побывать! А что касается курса, то с капитанского мостика последовала команда – нет, не «полный назад», а скорее «лево руля» (если под левизною понимать всякий радикализм, неортодоксальность, нонконформизм).

Как пишет один из «крестников» Муркока, Брайн Олдисс, «богом снова был провозглашен Берроуз – да не тот!» Не создатель Тарзана и Джона Картера Марсианского, а однофамилец – известный писатель-модернист, один из бесспорных гуру поколения «детей-цветов», автор, на которого рафинированная читающая публика смотрела как на скандалиста, наркомана и развратника. Короче, речь идет об Уильяме Берроузе – авторе «Обнаженного завтрака» и «Новы-Экспресса». Новоиспеченный редактор «Новых миров» писал в одной из первых редакционных статей: «Это и есть образец той фантастики, которую мы столько ждали. Берроуз легко читается, соединяет сатиру с превосходным воображением, обсуждает философию науки, испытывает глубокий интерес к человеку, пользуется развитой и эффективной литературной техникой, и т.д. и т.п.»

Чтобы одной фразой проиллюстрировать творческое кредо этого писателя, о котором столь восторженно пишет Муркок, приведу знаменитый афоризм Берроуза, на который, как на знамя, равнялись и молодые бунтари: «психопат – это нормальный человек, наконец осознааший, что происходит вокруг»...