Сергей Антонов - От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант]

В нашем примере Филипону надо было помнить, по крайней мере, три элемента: наружность Луи Филиппа, внешний вид гру­ши и два значения слова «poire».

Искусство оперирует бесчисленным коли­чеством элементарных понятий. Подсчита­но, что в сочинениях Шекспира содержит­ся более 20 тысяч различных слов. Для то­го чтобы уследить за мыслью серьезного писателя, философа, научного деятеля, нуж­но непрерывно обогащать свою память бо­гатствами, которые выработало человечест­во на протяжении многих веков.

Ассоциация — первооснова и душа всех видов так называемого тропа.

Невозможно представить художествен­ное повествование какого угодно типа, на­чисто лишенное тропов, к которым отно­сятся сравнения, аллегории, метафоры, ме­тонимии, синекдохи и пр. Часто бациллой тропа бывает заражен и эпитет. Сочинения, в которых автор принципиально старается избежать тропа («Кавказский пленник» Льва Толстого), только подтверждают насильственность такой манеры писания.

Ценность тропа состоит главным образом в его тенденциозности. Он возбуждает в голове читателя не простую ассоциацию, а ассоциацию особого рода, ассоциацию на­правленную.

Когда Галиен Марк задумался перед ду­элью о возможном исходе, мысль его упер­лась в тривиальный символ, который не только не увеличил его тревоги, но даже погасил ее: «О благодетельная сила веко­вой аллегории — смерть явилась передо мной в картинно нестрашном виде: скеле­том, танцующим с длинной косой в руках и с такой старой, знакомой гримасой чере­па, что я громко зевнул».

По контрасту с эмблематическим симво­лом, рожденным реальным фактом или по­нятием, издавна существует и символ про­тивоположного качества, символ-призрак. Возникновение его теряется, вероятно, в религиозно-мистических верованиях перво­бытных народов. Здесь в символические одежды рядится все смутное, неясное, страшное... Иррациональная фигура в сером являлась на сцену окутанная тайной, так как она изображала неопределенное поня­тие «судьбы», «рока».

Оба вида символической ассоциации от­личаются от ассоциации живой, творческой, кроме многого прочего, существенной осо­бенностью. Они не образуют между сопо­ставляемыми понятиями то, что на современ­ном языке можно назвать обратной связью.

Действительно, ассоциация «груша Филипона» совершала круговой путь от Луи Филиппа к груше, а затем, обогатившись понятием «простофиля», возвращалась об­ратно к Луи Филиппу и прилепляла ему это понятие на лоб. Вместе с мыслью худож­ника круговой цикл совершает и мысль вос­принимающего. Таким образом, ассоциатив­ный способ мышления вовлекает читателя в творчество, делает его участником твор­чества

Читатель с косной мыслью, с отсутствием силы воображения не способен совершить круговой цикл. При сопоставлении двух яв­лений он видит только две крайних точки два сопоставляемых явления, но не умеет увидеть главнога — связи между ними. Что­бы не обижать здравствующих, вспомним дядю поэта А. А. Дельвига.

Как-то этому дяде попались на глаза сти­хи племянника:

Так певал без принужденья,

Как на ветке соловей,

Я живые впечатленья

Первой юности моей.

Счастлив другом, милой девы

Все искал душою я,

И любви моей напевы

Долго кликали тебя.

По воспоминаниям А. И. Дельвига, «дядя рассказывал, что Дельвиг не живет дома, ходит в леса, скрывается там в ветвях де­ревьев, поет разные неприличные вещи и сам еще об этом пишет». Словом, как заме­тил Пушкин, посылая своему другу Антону Антоновичу череп, принадлежащий якобы предку Дельвига:

Сквозь эту кость не проходил

Луч животворный Аполлона.

В биологии существует большой набор средств, с помощью которых генетики воз­действуют на растительный организм, чтобы вызвать нужные отклонения от исходного типа. Применяя эти средства, ученые как бы расшатывают наследственную основу ор­ганизма, или, пользуясь выразительным французским тропом «affoler», «сводят с ума» упрямую породу, изменяют ее в нуж­ном направлении.

К набору сильно действующих средств, расшатывающих косный динамический сте­реотип, принадлежит троп. Чем он неожи­данней, чем дальнобойней ассоциация, тем больше шансов на то, что мысль автора верно запечатлеется в голове читателя.

Герой «Возвращенного ада» рассказывает: когда Гуктас ехал на дуэль, «глаза его свер­кали под белой шляпой, как выстрелы». А когда Галиен решил искать сбежавшую Ви­зи: «Я представил себя прожившим мил­лионы столетий, механически обыскива­ющим земной шар в поисках Визи, уже зная на нем каждый вершок воды и материка,— механически, как рука шарит в пустом кар­мане потерянную монету, вспоминая скорее ее прикосновение, чем надеясь произвести чудо...» Неожиданный троп в повествовании Галиена Марка закономерен. Ведь Галиен Марк — журналист, и журналист талантли­вый.