Елена Айзенштейн - Образы и мифы Цветаевой. Издание второе, исправленное

Гудкость воздуха отождествляется со строительством дома. Стройка – глыба в деле – строительство новой жизни на том свете подобно возведению Фив близнецами Зетом и Амфионом. В комментарии в черновике следующие строки о финале поэмы, делающие акцент на сходстве Духа с Гермесом, чьей главной «тяжестью» является голова: « NB ! Куда тягу ввысь (тяготение высь тверди) М. б. конец? Пропад ввысь. Притянутость за вес Гермеса голову. Полет ввысь. (<���Гостиничный> винт, Обгоняют его верхушку. <���…> одна голова с крыльями, <���как> у ангелов, Что не плечи, а лоб крылат» 78 78 РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 66. . Образ винта как аналога движения по воздуху Цветаева использовала и в поэме «Лестница». Мотив гостиничного винта в комментарии к «Поэме Воздуха» сближается бегом вещей по мраморным лестницам во сне о Наполеоне.

Гермес изготовил семиструнную лиру из панциря черепахи и пел под собственный аккомпанемент. Цветаева уподобляет мироздание поэтическому горлу; у небосвода тоже есть свое нёбо , и небосвод (Бог) поет. Зрительно небо нёба превращается в свод черепахи – остов лиры. Согласно мифу, Фивы строились под музыку: Зет носил и складывал камни, а Амфион строил из них город игрой на лире, подаренной ему Гермесом. В тетради – двустишие, говорящее об устройстве небесного «града»: «Как слагались Фивы / Так слагалось небо!» 79 79 РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 74 . Небесные Фивы в поэме названы нерукотворными:

Семеро против Фив – одно из важнейших событий, предшествовавших Троянской войне, отсюда переход к цифре семь в поэме 80 80 Лишена аргументации попытка Войтеховича отношение МЦ к семантике числа семь в «Поэме Воздуха» вывести из лекций Р. Штейнера. ЦА, с. 300. Поиск антропософского подтекста в текстах Цветаевой – дело бесперспективное. . В мифе о Фивах неоднократно упоминается цифра семь: семеро полководцев, семь отрядов, семь фиванских ворот. Вероятно, Цветаевой было известно, что главным источником для афинских драматургов, рассказавших о семерых против Фив, была эпическая поэма «Фиваида», датированная 7 в. до н. э. Образ семиструнной лиры становится в поэме символом Лирики и мироустройства. Мир держится на священной цифре «семь», которая, как «число творенья» 81 81 РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 82. , число струн лиры, дней недели, лежит в основе всего на небе и на земле:

В рабочих материалах к поэме Цветаева сопоставляет строение лиры и Библии:

Душа на том свете летит «чистым слухом», поэтому поэт отказывается от упоминания Библии: «Книга» – буквы, зрительное. Полет в новый воздух похож на блаженное состояние перед засыпанием («Преднота сна»). Движение по воздухам смерти – «Разве что потеря / Тела через Лету» 84 84 РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 48. . В черновике Цветаева пишет о реке забвения. Впоследствии она отдаст предпочтение другому варианту, где главный акцент сделан на слуховом восприятии мироздания: смерть – «старая потеря / Тела через ухо», знакомая с детства по двум звуковым искусствам: Поэзии и Музыке.

Думая об архитектонике поэмы, поэт записывает в тетради: «Даны: гущина, …, редкость, гудкость… Необходимо после звука: ПАУЗУ, ПРОМЕЖУТОК, <���огромные> пространства паузы, пульсацию, полустанок <���пропуск в рукописи> 1) пропуск пауз, перерыв, перебой, целые пласты другого , опять воздух который? Шесть или семь? <���…>» 85 85 РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 77. . Запись показывает, что для нее священное число «семь», лежащее в основе мира, не обязательно должно было быть числом небес. К этому стоит добавить еще один, предшествующий приведенному тетрадный фрагмент, связанный с размышлением на ту же тему, перекликающийся с «Шестым чувством» Гумилева: «Все искусства искушение много из <���пяти> чувств. Кроме стихов, шестого ! NB ! Додумать» 86 86 РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 76. . Количество чувств и небес, поэтическое творчество и вознесение в Посмертье Цветаева намеревалась соотнести и раздумывала над этим. Еще один образ, знакомый по стихам «После России», образ поезда («пересадками / С местного в межпространственный») использует Цветаева в поэме, чтобы передать переход из земного движения в космическое, движение с остановками она уподобляет движению паровоза. Не все, объясняет она, так переходят на тот свет, имея в виду трудность этого перехода или невозможность оказаться в более высоком слое воздуха.