Людмила Бояджиева: Житие и страсть Жоржа Сименона

Однажды Жорж, мывшийся в тазу, выскочил на двор и поймал за руку пухленькую девчонку лет четырнадцати.

— Как тебя зовут?

— Анриетт, — она не отводила взгляда от массивного пениса парижанина.

— Какая любопытная крошка! Как считаешь, на что похожа эта штука?

Она задумалась и, наконец, сообразила:

— На шампиньон.

Жорж никогда не отличался стыдливостью, его ранняя и активная сексуальная жизнь отменяла пуританские табу, делала естественным все, что было связано с отношение между полами. Ему была свойственна некая первозданная телесная свобода, будто родился он не в индустриальном и достаточно пуританском обществе, а на жарких островах Фиджи.

Дочка бедного фермера Анриетт стала часто приходить к домику парижан, и Жорж начал испытывать по отношению к ней симпатию и даже желание.

Тижи, избегая созвучия имени девчушки с именем свекрови, называла толстушку Буль, что означает «булочка». Когда осенью молодые вернулись в Париж, Буль приехала с ними.

— Смотри, не распускай руки — она только прислуга! — пригрозила Тижи, нахмурив темные густые брови. — Предупреждаю еще раз, я страшно ревнива. В тот день, как я узнаю, что ты изменяешь мне — покончу с собой!

— Клянусь — никогда! Это никогда не случиться! — с излишним и несколько шутовским пылом заверил Сим.

Буль станет постоянной женщиной в его жизни, сопровождавшей Сименона во всех переездах и странствиях. Эта полуграмотная крестьянка до старости будет звать его «Мой маленький, красивый господин» и верно служить его женам, детям, внукам.

«В первые годы мы с Буль изменяли Тижи только наполовину, потом на три четверти. Затем на девять десятых. Ибо мы втроем жили в двух комнатах…» — сформулирует писатель в преклонные годы принцип содружества с Буль.

Трудно понять эту арифметику, можно лишь сказать, что Тижи ни о чем не догадывалась. Пока.

Тижи активно занималась рисованием, мечтая пополнить бюджет семьи. На площади Константен — Пекер на Монмартре проходили регулярные «Ярмарки мазни» — выставки уличных художников. Картины висели на деревьях, на веревках, протянутых между столбов. В этом лабиринте бродили люди с наметанным глазом, надеясь купить за гроши картины будущего Рафаэля или Веласкеса. В те годы можно было сделать состояние, покупая по дешевке Ван Гога, Ренуара, Сезанна или Пикассо.

Что бы продать рисунки Тижи, сделанные углем, требовалось обрамление. Они покупали багет на метры и Сим собственноручно изготовлял рамки. На полу разлит клей, все в опилках и обрезках фанеры. Столяр поранил палец пилой, но так и не добился желаемого результата: планки багета не желали сходиться на углах.

— Проклятый угол! Опять не сошелся! Замажешь краской, — слизывая кровь с царапины, Сим поставил он перед Тижи готовое изделие.

— Да…И кривовата. — Заметила та. — У тебя куда лучше получается выбирать натурщиц.

— Ну, в этом вопросе я хоть что–то смыслю, — довольный результатом, он смел в совок опилки и щепки. — Итак, когда приступить к заданию?

Натурщиков и натурщиц выбирали на танцульках на улице Лапп. Здесь встречались те, кого называли жиголо и жиголетты — юные провинциалы, приезжавшие в Париж искать клиентов. А после рабочего дня девушки отправлялись танцевать «со своим мужчиной». Жорж охотно отправлялся «за натурой» и приводил домой «отличный материал» — мужчину или женщину, а Тижи писала «ню» угольным карандашом. Сим скромно принимал благодарность жены, опустив рыжеватые ресницы — ведь он успевал заняться любовью с нанятыми девушками, ловко скрывая это от ревнивой Тижи.

Как же бедняге приходилось осторожничать! Только в старости Сименон сможет признаться, что ему с тринадцати лет требовалось две–три женщины в день. Поразительный темперамент, если учесть восемьдесят страниц, выдаваемых ежедневно. Рецепт прост — чтобы не случилось, всегда и везде — писать по шесть часов в день, прерываясь лишь для того, чтобы набить трубку. А женщины — это вопрос отдельный.

Пока Тижи сидит со своими рисунками на Монмартре, ожидая покупателя, Сим, устроившись с машинкой за столиком ближайшего кафе, пишет первый развлекательный роман о любви машинистки. Прочитав несколько «популярных романов», он легко усвоил схему — больше страданий и больше слез. «Романы для горничных» требуют море слез, несчастий и много любви в душещипательном финале.

Вскоре он уже работает на пять специализированных издательствах, забрасывая их словно целый писательский цех, небольшими романами «бульварного жанра», под доброй дюжиной псевдонимов. Микетт, Арамис, Жан дю Перри, Люк Дорсан, Жермен д’Антиб. Гонорары за произведения всех этих писателей шли неизменно по одному адресу: Париж, площадь Вогез, 21, Жоржу Сименону.