Владимир Бушин - Я посетил сей мир. Дневники, воспоминания, переписка разных лет. Книга вторая

Во-первых, статья вовсе не своевременная, а сильно запоздавшая. Она была бы очень уместна и ко времени еще в первые годы после революции, когда появлялись первые ласточки в облике ворон – Троцк, Зиновьевск и т. п. Во-вторых, о неудобствах для населения как раз писали много, а я впервые поднял вопрос на культурно-историческую высоту.

20 ноября

Получил письмо от Сергея Бондарчука с благодарностью за статью о его «Войне и мире», которую я напечатал в «Красной звезде».

Вот ведь интеллигентный талантливый человек, а не понимает, что под всяким письмом должна стоять дата.

23 ноября

Кандидат исторических наук С. Алияров: «Мыслимое ли дело в одном государстве, пусть даже столь обширном, как СССР, иметь 16 городов, названных в честь одного человека, если это даже такой выдающийся человек, каким был С. М. Киров».

Художик И. Крастелев из Москвы: «Почин положил Николай Второй, переименовав Петербург в Петроград. Но потом поехало… Недавно в Сарны, как писали «Известия», одним махом переименовали почти все сорок улиц. Это просто преступление… Тверь основана раньше Москвы. И вот к 55-летию М. И. Калинина… Не нашлось у него ни скромности, ни мужества воспротивиться.

Ленинград, конечно, останется Ленинградом навсегда, но в Москве имя В. И. Ленина получили и метро, и главная библиотека, и стадион, даже убогие Воробьевы горы, а еще и Горки Ленинские, Ленино-Дачное. Неужели аллилуйщики не соображают, что фамильярничание с именем великого человека может оказать плохую услугу его памяти? Вот вам недавно на Сретенке красовалась вывеска «Артель полотеров «Путь Ильича». А канал имени Москвы? Еще Маяковский высмеивал: «собака имени Полкан». Но ведь живут же Большой театр и Малый без всяких имен. А какие артисты блистали на их сценах!

А какое отношение к Самаре имел В. В. Куйбышев? С какой стати, Екатеринбург стал Свердловском? Никаких геройств Яков Михайлович не совершал, и прожил в советское время меньше двух лет. Старинный церковный город Троице-Сергиев Посад – там лавра! – переименовали в честь секретаря МГК партии В. Загорского, настоящая фамилия которого Лубоцкий. А Московская консерватория одно время носила имя Феликса Кона, стадион «Динамо» – имя Ягоды. Это же плевки в душу народа русского».

Ни одна моя статья или книга не вызвали столько самых горячих откликов, как эта. Писем редакции и мне лично были сотни со всех концов страны, от людей разных возрастов, национальностей, профессий.

Я тогда работал в журнале «Дружба народов». Ко мне в кабинет, как я упоминал, влетел Владимир Солоухин с воплем: «Ты гений!» А вскоре нас с ним и старика О. В. Волкова да В. В. Иванова, ныне академика и автора скабрезных стихов, пригласили в Ленинград принять участие в телевизионной передаче в защиту русской культуры. Там к нам присоединились несколько ленинградских писателей, а вел передачу Д. Лихачев, тогда еще членкор, но давно уже Сталинский лауреат.

Все участники передачи говорили совершено недопустимые вещи. Но мое выступление было, очевидно, особенно возмутительным. Я прочитал весьма острые выдержки из полученных мною в «Литературке» писем. Да еще позволил себе пройтись по адресу Пегова, председателя Моссовета, который незадолго до этого с гордостью объявил в «Вечерней Москве», что в столице завершается переименование улиц, названия которых имеют религиозное происхождение. Я предложил ему с экрана (а передача шла на всю страну) издать постановление еще и о переименовании сограждан, фамилии которых имеют такое же происхождение: Никиты Богословского, Роберта Рождественского, Андрея Вознесенского… А как дальше терпеть артистов Михаила Царева и Андрея Попова?..

Словом, все это для начальства было невыносимо. И в разгар передачи из Москвы позвонил сам председатель Комитета по радиовещанию и телевидению Н. Месяцев и потребовал прекратить передачу, объявить технический сбой. И тут произошло чудо: работники редакции отказались выполнить приказ начальника и довели передачу до конца. А когда экран выключили, они бросились обнимать и поздравлять нас.

Через несколько дней, вернувшись в Москву, мы узнали, что в Ленинграде последовали санкции: организаторов передачи уволили с работы. Не встать на их защиту было бы подлостью. Я написал письмо в ЦК, где говорилось, что сотрудники редакции не могли знать, что мы будем вещать, никакой предварительной договоренности об этом не было, поэтому, если в передаче было что-то неверное, мы головы нести за это ответственность, а сотрудников просим восстановить на работе. Тем более, все мы мужчина, а там в основном женщины. Письмо подписали все, кроме Л. Успенского. Я его отправил, и мы и стали ждать.