Юрий Бычков - В прифронтовой полосе

Особая речь – водоём у запруды. Это ребячья радость и потеха. В тёплое время мы и ныряли, и плавали здесь. Прибившиеся к запруде упавшие осокори поступали с этой природной верфи в нашу «потешную» эскадру. Излюбленным способом победить противника был у нас абордаж. Крики, ликование царили на берегах Жабки, после того как матросам нашей эскадры удавалось сбросить с плавающих стволов осокорей «турок» или «шведов» в жёлтые от растворившейся глины воды.

После ледостава на льду речки случались едва ли не каждый год сражения стенка на стенку парней и бойцов со стороны Лопасни: «Кирибеевичи» с «Калашниковыми». Бадеевские – выселенные с берегов Волхова Иоанном Грозным новгородцы, а лопасненцы – сплошь купцы, торговые люди. Стенка на стенку! Чего недоставало? Что, собственно, делили-то старобадеевские и лопасненские участники кулачных боёв?

Гаген Д. «Сценки жизни селян». Кулачный бой

Противостоящие по берегам Жабки бойцы битый час выкрикивали обидные слова и оскорбления, а мы, мальцы, бегали по проходу между изготовившимися к сражению и выкрикивали поджигающее: «Вам не подраться – нам не посмотреть!» Старобадеевские помнили, надо думать, о славе воинской своих далёких предков. Мой учитель, друг и наставник, историк земли лопасненской, Алексей Михайлович Прокин, когда в 1980-м занялись с ним поисками следов участия Лопасни в битве на Куликовом поле, известил меня (он на протяжении нескольких десятилетий систематически работал в московских архивах): «Со Старого Бадеева, Юрий, на Куликово поле ушли в полк Владимира Андреевича Серпуховского пешие ратники – двадцать шесть душ. Твоя бабушка Анна Игнатьевна со Старого Бадеева. Ведь так?»

А. М. Прокин

В моей родной Лопасне (ныне город Чехов) на центральной площади возвышается на гранитном пьедестале памятник – бюст Алексею Михайловичу Прокину. Кто ещё так глубоко, с основательным научным подходом всё имеющее отношение к истории края знал и готов был растолковать причину и следствие события, сообщить, в какой год, день и час свершилось достойное внимания?! Я дружил с ним до последнего, до крайнего срока его земного бытия.

Чудом сохранилось моё письмо, отправленное отцу на фронт летом 1944 года, в котором речь идёт о появлении в нашем классе учителя истории Алексея Михайловича Прокина. Кто только у него не учился, и все были его друзьями!

Памятник А. М. Прокину на центральной площади города Чехова

Навсегда осталось в памяти с какой страстью, своим неповторимо прекрасным протодьяконовским басом, гулко, в растяжку читал Алексей Михайлович стихотворный цикл Александра Блока «На поле Куликовом». Сокровенно, с нарастающей силой чувства, едва ощутимой дрожью в голосе, так читал он заглавное стихотворение:

Сколько он видел и слышал, знает сколько! Только вот молчит, не говорит. Низ – каменный, верх – деревянный. Дом Бычковых. Возраст у дома почтенный – сто тридцать лет. В нём складывалась написанная мною ранее сага о роде Бычковых – для старой Лопасни характерная семейная история.