Юрий Бычков - Сказать да не солгать…

© Бычков Ю. А., 2009

Сколько он видел и слышал, знает сколько! Только вот не говорит. Молчун он, старый дом, родительский дом. А как хочется, чтобы он заговорил. Не должны кануть в Лету лопасненские были. Мне почему-то кажется: стоит расшевелить память хотя бы одного сторожила, и начнут вспоминать былое, заговорят многие.

Низ – каменный, верх – деревянный. Дом Бычковых. Таких характерных для эпохи пореформенного капитализма зданий в Лопасне с десяток. Возраст у дома почтенный – сто двадцать пять лет. Что за век с четвертью в стенах дома произошло? Кто жил, трудился, созидал, кто только небо коптил? Чего греха таить, и такое было на его веку. В саге «Сказать да не солгать», романизированной истории одного лишь семейного клана, фрагменты биографий, многие сюжетные ходы и описания связаны с Домом. Сегодня он не принадлежит Бычковым. Герои этой книги либо завершили свой жизненный путь, либо давно сменили адрес. Автор не разбрасывался и со всей, свойственной ему непринуждённостью, вспоминал, рассказывал о главном, о том, чего забывать не следует, По разным поводам возвращает он читателя в дом Бычковых, в свою прошлую жизнь.

В доме Бычковых за его долгий век, кто только не побывал – разного калибра, разной общественной значимости и веса личности. Дом у дороги… Собственно, сам дом – порождение дорог, движения, настойчивого стремления к росту, развитию.

Дом построил в 1885 году мой прадед Сергей Алексеевич Бычков, как теперь бы сказали, – представитель малого бизнеса. Он держал извоз, – по-нынешнему транспортную контору. Значительных доходов это лошадиное дело, видимо, не приносило, а честолюбие у Сергея Алексеевича было превеликое.

Молодой и рьяный, он высмотрел невесту (не скажешь, что себе под стать) в богатом купеческом доме в расчёте на финансовую поддержку со стороны отца жены. Тот ограничился приданым, понимая, что сама невеста – редкостный бриллиант. Матрёна Дмитриевна – красавица, умница, а отдает он её в руки неказистого, тороватого, нахрапистого коневода. Видать, сваты сумели пыль в глаза пустить бегичевскому купцу, до Лопасни-то от села Бегичева два десятка вёрст – ври сваха вволю! Что собой представлял жених, если рассуждать о наружности его, – молодой человек небольшого роста, угловатый, корявый. У Матрёны Дмитриевны, когда они стояли рядом, его, начинающая лысеть макушка торчала на уровне её правой подмышки. Она снисходила, гладила темечко Сергея. Он, словно опасаясь ласки молодой жены, ёрничая, шутил:

– Голову любят, а волосы дерут.

Добрая, со склонностью к дородности, сильная, терпеливая необычайно, Матрёна взглядывала на него, как смотрят большие люди на малорослых, – снисходительно. Это его заводило либо на любовь, либо на битьё. Высокая, статная, в чёрном шёлковом платье, на пышные плечи накинута гипюровая безрукавка, на диво хороша Матрёна Дмитриевна. А его от этого злость берёт. Поведёт она плечом – ему мнится, будто она кого к себе манит, и он тотчас съездит ей кулаком по шее, причёску испортит. И пошёл, и пошёл на неё наскакивать с кулаками. С недоумением и сарказмом вспоминается поговорка: «Бьёт – значит любит».

– Ну, что ты, Серёжа, разошёлся: бьёшь и бьёшь?! Все руки себе отбил, дурачок.

Начало этому битью было положено, когда они ещё были молодоженами. Бил он Матрену, понуждая идти к родному батюшке и просить дать денег на строительство нового дома. Дескать, прибавления в семействе ждём, первенца – сына. Откуда он знал, что родится сын? Матрёна, которая была на сносях, никак не могла позволить себе явиться в отчий дом попрошайкой. Тогда Сергей надумал сломить её волю ямщицким манером. В зимнюю пору это было. Сергей с Матрёной проезжали мимо дома её родителей. Муж, выпихнув из саней беременную супругу в снег, перепоясал её со злобой кнутом и приказал:

– Иди к отцу, проси помочь с домом. Без денег не возвращайся!

Матрёна вернулась к злыдню-мужу на следующий день, передала ему завёрнутые в платок восемь сторублёвых ассигнаций. Дом в один сезон был построен. Горя в новом доме было куда больше, чем радости, семейного счастья.