Юрий Бычков - Сказать да не солгать…

Сестра моя Галина Александровна после школы окончила Московский институт химического машиностроения, до выхода на пенсию работала на предприятиях атомного комплекса страны.

Мой младший брат Владимир Александрович Бычков – профессор кафедры госпитальной хирургии Российского университета дружбы народов, доктор медицинских наук, руководитель курса детской хирургии на базе Морозовской детской городской клинической больницы. Кроме личных научных трудов и участия в коллективных изданиях, он вправе гордиться тем, что отмечен наградами за участие в качестве полевого хирурга госпиталя в Гудермесе (сотни операций, спасших жизни бойцов и офицеров, мирных граждан).

У каждого из нас троих есть дети, и они так же отдали дань учености. Моя дочь Елена Юрьевна Николенко – кандидат филологических наук, доцент МГУ. Окончивший Московский художественный институт имени В. И. Сурикова, Сергей Юрьевич Бычков – известный московский скульптор, автор крупных монументальных работ и музейной ценности станковой скульптуры. Такое же наращивание научного потенциала наблюдается и в семьях сестры и брата.

И ко всему этому причастен лопасненский Дом, тот самый родимый причал, о котором поётся в известной песне. Все мы, Бычковы, а по женской линии Бычковы, ставшие Прониными, Николенко и т. д., дорожили домом, пока живы были наши родители, и дорожим памятью лопасненских предков ныне пуще прежнего.

В доме кто только не гостил, не бывал. В памяти каждого он отзывается ныне благодарным чувством. Дом, впрочем, только один из многих в Лопасне-Чехове, истории которых, полагаю, во многом близки истории дома Бычковых.

«Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» во многом заодно с историей любви и женитьбы страхового агента Александра Бычкова, родом из Лопасни, и девицы Татьяны, дочери крестьянина села Стремилова Ивана Ивановича Велемицына.

Как в сказке Пушкина царица, так и родная мать Татьяны «восхищенья жизнью не снесла», на мужа богоданного «в последний раз взглянула, тяжелёхонько вздохнула и к обедне умерла». Иван Велемицын, точно царь из сказки, «долго (год) был неутешен, но как быть? и он был грешен» – женился на другой. Жизнь, конечно же, не повторение сказки. Все злодейства мачехи из пушкинской сказки к Тане не относятся – мачеха была доброй, незлобивой, тёплой к падчерице женщиной.

Страховой агент из Лопасни, вроде как королевич Елисей. Явился в образе постояльца в доме Велемицыных, очаровал сельскую красавицу, законной женой ввёл в свой дом, дабы хозяйкой молодой жизнь укрепилась, усилилась, обогатилась, чтобы дети народились.

Для порядку немного о Стремилове. Происхождение названия, в общем-то, лежит на поверхности. Но выслушаем знатоков.

Два почтенных краеведа, два лопасненских историка, два Алексея – Алексей Михайлович Прокин и Алексей Васильевич Макаров – про то проведали в старинных книгах и архивах.

К середине шестнадцатого века земли по речушке Хоросинке (так и вьётся вокруг пера рифма лирического свойства: течёт речка Хоросинка – приди, милый, хорошенький) получил новокрещёный татарин Собакин. Его владения находились по большей части в древней волости Голичихе, известной по летописным свидетельствам с двенадцатого века. Собакину, видимо, полюбилась ласковая земля вдоль речки Хоросинки и он основал на этом месте село, дав ему своё имя – Собакино. Позднее земли сии приобрёл боярский сын из Боровска Михаил Иванович Стромилов, и село стали именовать Стромилово, Собакино тож. Как просто! В середине девятнадцатого столетия явилось на свет окончательное название села – Стремилово. Объяснение этой лингвистической метаморфозы лежит на поверхности. В 1852 году в селе насчитывалось 180 дворов – 436 лиц мужского пола и 546 женского. Слишком много для пропитания на скудных подзолах бассейна Хоросинки. Населению Стремилова остро не хватало лесных и луговых угодий. С десятины земли стремиловцы получали 2 рубля дохода, а налогов платили 4 рубля 20 копеек. Поневоле приходилось заниматься отхожим промыслом. Многие стремились устроить жизнь за пределами родного села.

Что и говорить, в имени села, где крестьянствовала семья Велемицыных, заключено центробежное начало, некая сила, влекущая к иным пределам. Все дети Ивана Ивановича, не исключая младшенькой Танечки, разлетелись из родного стремиловского гнезда…

Первопроходцем оказался Василий Велемицын, которого мальчиком десяти лет определили в ученики не к сапожнику, как чеховского Ваньку Жукова, а к купцу-меховщику. Заглядывая вперёд на тридцать лет, узришь Василия Ивановича Велемицына в роли ведущего эксперта по мехам и пушнине Внешторга СССР.