Юрий Бычков - В прифронтовой полосе

А как началось мальчишечье самоуправство? Сашка маленького роста, юркий, как мышь. Только что вертелся у матери под ногами и нет его, исчез. Иван, погодок Сашки: спокойный, обстоятельный, вдумчивый мальчик. Всё чего-нибудь мастерит. Всегда готов подсобить. А Сашка – егоза, домой щей похлебать забежит один раз в день, и всё. Вечно крутится меж крестьянских возов на огромном базаре, что протянулся от каланчи пожарной на северной окраине Лопасни до церкви Анны праведной Зачатия на юге торгового села. Ушёл однажды и не вернулся, кто-то приметил и передал Матрёне: «С цыганами он», – видать, сильно поманила кочевая таборная жизнь. Два года спустя привели его под конвоем как пойманного в сибирском городе Бийске бродягу. Пожил с неделю Сашка и опять утёк, а вдобавок к нему прилепился Коля. Этот, как телок, даром, что «Бычком» прозывали.

Сердобольная, Матрёна Дмитриевна ничего не могла поделать с беспутными сыновьями. Ветер странствий гнал их вдаль, как сор вдоль пыльных дорог. Древний родовой инстинкт брал своё, по-видимому, казацкие гены Сергея Алексеевича, прибывшего из степных краев в Серпухов, а затем перекочевавшего в Лопасню. Беспаспортные бродяги-арестанты, конечно же, не делали чести роду Бычковых.

Эти Коля и Саша, Саша и Коля, унаследовавшие неудержимую отцовскую жажду движения, беспокойное существование вопреки всем обстоятельствам. Тут поневоле вспоминаешь казацкую вольницу и первопроходцев Сибири, как эту тягу возможно было осилить? Но дядья моего отца, разумеется, не могли себе представить, как смог идущий вслед им племянник, сын Ивана Сергеевича, уродившийся счётным работником, смог просидеть три четверти века на стуле или табуретке, марáкуя, прокручивая в голове бесконечные ряды и колонки цифр, за которыми стояла конкретная, деятельная жизнь тысяч и тысяч тружеников, проекты и свершения и даже расчёты артиллерийских стрельб.

Взяв по мобилизации рядового необученного, по всем физическим данным – гвардейца-кавалергарда, ростом метр девяносто сантиметров, не удумали сделать его наставником по строевой подготовке в Кремлёвском полку, а изрядно попотев над строчкой в анкете «главбух», решили применить его способности расчётчика в артиллерийском деле. Александр Иванович в школе противотанковой артиллерии в тихом чувашском городке Канаш подготовил для фронта тысячи прекрасных наводчиков и командиров батарей прямой наводки. Голодал, скучал, серчал (его излюбленное словечко), но лямку тянул безукоризненно, продуктивно, сиятельно.

Центр старой Лопасни. Базарный день. Бурное торжище заполнило всю главную Московскую улицу

Всеми статьями мой дед Иван Сергеевич пошёл пригожестью в мать, острым разумом, сноровкой – в отца, и одарил этими добродетелями, в свою очередь, моего отца, Александра Ивановича. Впридачу одарил его остойчивостью, то есть способностью судна (тож человек), выведенного из состояния равновесия, возвратиться в прежнее состояние по прекращении отрицательного воздействия стихий или обстоятельств иного рода. И холерический характер своей супруги, моей матери, Татьяны Ивановны, и неизбежные штормá в финансовых морях и океанах, были тем самым воздействием. Фигурально выражаясь, Александр Иванович, внешне невозмутимо спокойный, де-факто пребывал в прифронтовой полосе – на военном положении, можно сказать, всегда. Финансы, казённые притом.

Так что же, детей у Матрёны Дмитриевны и Сергея Алексеевича куча мала, а достойных на фоне российской общественной жизни не видать? Разве что Иван выделяется: мастеровой он знатный, что и говорить! Слесарь-лекальщик – незаменим в любом машинном производстве. Женился Иван на Анне Завидоновой, девушке со Старого Бадеева. Дети у Ивана и Анны на славу удались! Высокие, статные: Александр, Софья, Сергей. Подрастали дети, как говорится, живи да радуйся! Сохранились три карточки, заказанные у прекрасных московских фотографов, держателей специализированных ателье. Фото начала 1907 года: молодая семья с первенцем, сыном Александром. Что сказать об Анне и Иване? Серьезные молодые люди: несомненно чадолюбивые, собранные, умные, работящие, о чем можно с уверенностью утверждать, взглянув на руку Ивана, оказавшуюся на первом плане. Под стать и рука Анны – не барская, а трудовая и ласковая в то же время.

На снимке 1912 года – супруги Бычковы с уже подросшим Александром. Двадцатипятилетний Иван Сергеевич с проницательным, пытливым взглядом карих глаз, с закрученными по моде усами, в элегантной косоворотке с изящной вышивкой по вороту, выглаженном, хорошего кроя сюртуке – рабочий-интеллигент. Новоявленное творение индустриального века, человек, обуянный какой-то поразив шей его мыслью.