Поезд продвигался крайне медленно, уступая дорогу всем подряд, подолгу отстаивался в загонах и тупиках. За первые сутки мы не проехали и двухсот километров. В пять утра меня разбудил голос начальника штаба:
– Док, подъём! Бери свою аптечку и к тридцать шестому вагону! Бойца электрической дугой накрыло.
– Где стоим?
– Грязи, под Воронежем. Давай быстрее!
Схватив врачебный чемоданчик и носилки, я выскочил на улицу. Пробежав с пару десятков вагонов, наткнулся на лежащего без сознания солдата с запахом обгоревшей кожи. В это туманное утро, охраняя вагон, он зачем-то залез на его крышу, где был сражён электрической дугой от высоковольтных проводов. Удивительно, что ещё остался жив. Хорошо, что это произошло не на ходу и начальник караула вовремя сориентировался и доложил начальнику штаба. Но то, что он выживет, ещё никто не знал. Вся его спина, ноги были в ожогах второй-третьей степени. Кожа отслаивалась вместе с дымящимся ватником и камуфляжем. Первым делом ввёл ему промедол, преднизолон, кордиамин и поставил капельницу с физраствором. Через тридцать минут приехала машина скорой помощи и увезла его в районную больницу. Больше его в нашей части никто и никогда не видел. В Чечню он так и не приехал.
Навстречу нам попадались такие же воинские эшелоны, которые возвращались в ППД. Только с разбитой и искорежённой боевой техникой и загоревшими, весёлыми, подвыпившими людьми, которые вызывали зависть и восхищение. На ходу они подбадривали нас армейским юмором, и мы чувствовали себя новобранцами или салагами, у которых всё ещё впереди.
После Ростова-на-Дону дорога пошла быстрее. Поезд набирал обороты. Чем дальше на юг, тем ярче ощущалось дыхание весны. На станции Кавказской мы выбежали из вагонов и ринулись на вокзал в поисках свежих продуктов и овощей, так как консервами уже давно пресытились.
В Минеральных Водах нам выдали каски, бронежилеты и оружие: автомат, пистолет, по четыре магазина с патронами и по две гранаты. Это нагнетало обстановку в вагоне, но с другой стороны, появилось новое для нас ощущение защищённости. В Моздоке мы уже с оружием в руках сделали вылазку в город, чтобы посетить местный рынок. Пассажиры сторонились нас, когда мы залезали в маршрутку с автоматами наперевес. Мы ощущали себя из другого мира.
Здесь же солдаты наполнили щебнем мешки на станции и уложили их на пол вагонов. Выставили внешний двойной караул. Перед локомотивом прицепили две платформы с горками из песка и щебёнки. Сапёры сказали, что это профилактика от неуправляемого взрывного устройства. Ночью мы должны были въезжать в Чечню.
Следующей остановкой была станция Гудермес. Она же «запасная» столица республики. Чечня была разрушенной, разбомбленной и замусоренной. И чем дальше вглубь мы проезжали, тем она (разруха) становилась ощутимей, тем больше нам встречалось окопов и разбитой военной техники на пути. Я вспоминал хронику киноэпопеи. Казалось, что мы перенеслись на лет пятьдесят назад. Возле каждого моста возвышались импровизированные блокпосты из брёвен, щитов, колючей проволоки, маскировочных сетей, с омоновцами в банданах и надписями на бревенчатых стенах: «Орёл, Тула, Москва-Сокольники, Иркутск, Тыва». Милиционеры радостно махали нам вслед и на ходу угощали наших солдат сигаретами. Обещанные для сопровождения и прикрытия эшелона вертолёты так и не появились.
Местные жители с напряженной радостью и с интересом на лицах встречали прибытие эшелона:
– Откуда вы, ребята?
– Со всей России, мамаша! – отшучивались солдаты. Наверное, это и было правдой.
Вдоль воображаемой платформы полуразрушенного вокзала располагались импровизированные лотки, и подростки с почтенными дамами, закутанными в бесформенные платки и в чёрных сарафанах, радостно зазывали отведать угощения. Но комбат строго-настрого приказал оставаться в вагоне, и мы лишь из окна любовались дешёвым изобилием пищи.
– Ребята, берите котлетки, по пять рублей, по пять рублей отдаю. Десяток, по четыре будет! – упрашивала пожилая чеченка с миской ароматных яств.
Котлеты и пиво проникли в вагон, и вскоре весь эшелон и мы не стесняясь уже лакомились ими. Мне думалось: «А насколько он понимают, кому они предлагают подкрепиться, или это вообще присущая человеку жажда наживы, или очередной абсурд войны?»
На ночёвку остановились в Гудермесе. До пункта постоянной дислокации – Ханкала оставалось тридцать километров. Выставили ночное сторожевое охранение. Командир сформировал группы по трое солдат во главе с офицером, прапорщиком, которые должны были по очереди охранять наш сон, эшелон и технику. До всех доведен приказ: «При звуках стрельбы – падать на пол и выползать под рельсы, где занимать позицию для обороны и ведения огня! Стрелять одиночными, беречь патроны».
Читать дальше