Игорь Бухтин - Мемуары рождённого в СССР. Правда, правда и ничего, кроме правды

В апреле я сочинил ещё три стихотворения в течение трёх дней. Как раз в этот период времени Ира простудилась и не приходила в школу две недели. Я себе места не находил и был в состоянии, близком к отчаянию. Однако это тщательно скрывалось мной от моих одноклассников.

В одном из стихотворений я задавал мысленно такие вопросы, что Ира при всём желании не смогла на них ответить:

Стихи мои первые кажутся спустя столько лет такими наивными, хотя в то время они были для меня самим совершенством. Может быть, из-за того, что я был юным и встретил свою первую любовь. А при тех моих чувствах всякие мелочи в стихосложении меня нисколько не тревожили. У меня в душе было лишь одно: скорей бы поправилась Ира и пришла в наш класс.

Домашнего адреса я её не знал. Спросить у её подруги не решался, так как боялся лишних насмешек со стороны товарищей по классу. А, может быть, и зря?

Перед праздником Сосина Ира появилась в классе. И моя душа сразу успокоилась. Однажды я сделал первую робкую попытку подложить ей в тетрадь свой последний стих, пока она выходила на перемене из класса. Прочитав моё послание, правда, оно не было подписано, Ира слегка покраснела и долго делала вид, что ничего не произошло. На самом деле, руки у неё легонько подрагивали в волнении в течение всего урока. Так как урок был последним в этот канун праздника Первомая, то я сделал отчаянную попытку проводить её домой. Выйдя из школы, ваш покорный слуга остановился на крыльце и стал ждать минуты, когда появится она и пойдёт домой своим обычным маршрутом. Но Ира вышла со своей подружкой, Мариной Шведовой, и они пошли вдвоём, оживлённо и весело болтая. Жили они, как я позднее выяснил, в одном доме в соседних подъездах. Проследив за ними, ваш друг узнал, что Ира пошла в гости к Марине. Тогда я отправился восвояси в направлении своего дома в полном неведении в отношении своей соседки по парте.

После праздников моя соседка пришла в класс какой-то озабоченной. Как я понял, её глубоко тронули либо мои стихи, либо то, о чём мне трудно было догадаться. Заняв привычное своё место рядом со мной, Ира в рассеянности достала тетрадь, учебник и глубоко задумалась. Интересно, какие мысли тогда крутились в её чудной головке?

Правда, когда начался урок, Ира успокоилась и вела себя так, словно ничего и не произошло. Тем более, Валентина Алексеевна (а это, как вы поняли, был урок химии) своей жизнерадостностью рассеяла грустные нотки не только у моей соседки, но и у меня тоже.

Я даже получил «пятёрку», когда вышел к доске и решил несколько уравнений реакции. Иру на уроке не спрашивали и я облегчённо вздохнул, так как боялся, что у неё всё могло вылететь из головы.

На последующих уроках Ира мало-помалу успокоилась и стала вновь такой оживлённой в беседе с Мариной. Мне стало казаться, что она разгадала автора посвящённого ей стихотворения и умышленно избегала встреч со мной в свободные часы. Мало того, даже её взгляд был направлен куда угодно, только не в мою сторону.

В последнее время тучи стали сгущаться над моей головой. Часто соседи, живущие над нами, забывали закрывать кран на кухне и, так как у них часто засорялась раковина по их бесхозяйственности, то через некоторое время на нас капала с потолка вода капля за каплей.

Обращения в ЖЭК ничего не давали, а потолок приходилось белить почти каждые полгода. Это обстоятельство так волновало мою маму, а жили мы вдвоём, что она стала искать обмен квартир. Нам совсем не хотелось покидать этот микрорайон, от которого до леса было рукой подать (за лесом жили мои дед и бабушка, про которых я упоминал в самом начале воспоминаний), но делать было нечего.

Второй причины, по которой я не хотел уезжать, мама так и не узнала. И только двенадцать с половиной лет спустя мне посчастливилось приехать в тот микрорайон и обойти своих одноклассников, которые ещё не разъехались по другим регионам. Многие к тому времени обзавелись семьями, детвора моих товарищей по классу пошла в ту самую школу, где учились и их родители. Этого нельзя сказать обо мне.

Незаметно подошло лето. Событий, сближающих меня с Сосиной Ириной, не произошло. Отчасти из-за отсутствия смелости, отчасти из-за того момента, что Ира пересела от меня к своей подруге. Теперь мне компанию составила Люда Дружко, но с ней у меня не было никакого интереса разговаривать. Стоило мне поглядеть в сторону Ирины, как я получал замечания от учителей: «Не вертись! Сядь, как следует!» Делать было нечего, и я втихомолку грустил над своей неудачей.