Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Командующий Черноморским флотом адмирал Эдуард Балтин. Снят с должности без внятных для армии и общества мотивов.

Командующий 14-й армией генерал-лейтенант Александр Лебедь. Освобожден от должности после длительного конфликта с министром обороны по собственному рапорту.

Заместитель министра обороны РФ генерал-полковник Борис Громов. Освобожден от должности и откомандирован из МО…

И еще добрый десяток отлученных от армии.

Никто из них не «враг народа». И сейчас не 37-й.

Русские мужики, многозвездные генералы, горбом своим и мозолями добившиеся высокого положения в армии, познавшие инфаркты и инсульты, матюки и оскорбления начальства, покочевавшие по десяткам гарнизонных дыр и столиц, рассеявшие по стране детей и даже всерьез повоевавшие за советский Вьетнам и демократический Афганистан, а некоторые уже и за российский конституционный порядок (в центре Москвы и на Кавказе), имеющие ордена и даже Звезды Героев, тем не менее оказались за пределами армии…

Генерал Громов в их числе.

Его вместе с ними вырвала из армейского строя политика. Она же и призвала под свои знамена. Стоило генералу прикоснуться к ней, сказать слово поперек «официальной точки зрения» власти, усомниться в правильности ее решений, — прощай, должность.

Когда полного сил и уникального опыта боевого генерала выталкивают из армии в политику, мне так и хочется сказать какому-нибудь юному лейтенанту: «Не мечтай стать генералом или Героем, — можешь оказаться на думской скамье. Как Громов».

Генерал Лев Серебров, хорошо знакомый с Громовым, сказал мне однажды о нем:

— Громов не востребован. Пока.

Дай Бог, чтобы «пока». А ведь это «пока» уже тянется три года. Даже самый талантливый генерал, созерцающий армию со стороны, становится полковником.

Появление Громова и других генералов в большой политике один из феноменов нынешней российской демократии. Когда высшие государственные интересы власть не может совместить с интересами армии, в стране неизбежно появляется генеральский отстойник, в котором представителей военной элиты учат забывать запах оружейной смазки и правила оформления штабных карт. Такую непозволительную роскошь может позволять себе слишком богатая или недальновидная власть…

Когда я слышу в кабинетах и коридорах Минобороны, что Фортуна повернулась к генералу Громову задницей, то категорически не соглашаюсь. Это ее так к нему повернули.

О том, как Громов воевал в Афганистане, он уже почти все рассказал в своей книге «Ограниченный контингент». Поздней осенью 1986 года мне довелось быть там, «за Черной речкой», как принято было тогда говорить по телефонам спецсвязи и писать в войсковых документах.

Уже тогда многие генералы и офицеры, знавшие Громова и видевшие его в деле, предрекали ему очень высокие служебные посты. На той войне Громов был трижды, но акцентов на этом никогда не делал.

Выходить из Афгана было, пожалуй, тяжелее, чем входить. Когда входили, на нашей стороне еще были хоть какая-то внезапность и один враг. Когда выходили, врагов уже было с дюжину: бестолковое Женевское соглашение, подписанное Горбачевым, «духи», пытающиеся прихватить высоты у дорог, обмороженные снежные перевалы…

Все маршруты вывода вели на Север. А это все равно что вас удобнее всего сторожить у входа в квартиру — через соседский балкон на работу вряд ли уходить будете. Горбачев, рассказывал кто-то из генштабистов, слепил на сей счет четкий афоризм: «Воевали неважно, так хоть уйти хорошо сумейте». И то, считай, было уже указание покруче президентского указа. Когда Горбачев готовился подписывать «Соглашение о выводе ограниченного контингента», то первоначально замышлялось, что мы будем уходить из Афгана в течение года. Американцы сказали — нет, 9 месяцев: с 15 мая 1988 года по 15 февраля 1989 года. А иначе они не были бы американцами.

Для чего мы просили год? Для того, чтобы выйти в два этапа: с весны по осень 1988 года и весной 1989-го. Именно в то время, когда с перевалов сойдут снега, когда температура воздуха благоприятная.

Подложив нам «девятимесячную свинью», американцы были довольны. Громову предстояло помучиться со своим войском на скользких, как ледяной каток, перевалах.

15 мая 1988 года Громов двинул из Афгана отдельную бригаду из Джелалабада. Она практически без потерь в течение трех дней достигла Амударьи в районе Термеза. И дома.

Ад начался зимой. 25 градусов мороза, заваленные снегом перевалы. Огневое воздействие душманских банд и снайперов. Не то, что колесная — гусеничная техника сползала с дорог.