Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Бывают вопросы, которые иногда и самые храбрые генералы с удовольствием заменили бы на еще одну ходку в душманскую «зеленку».

Особенно тогда, когда дружно клацают под носом включатели диктофонов, когда вопрос политически опасен, а отступать нельзя. Надо либо говорить правду, либо очень правдиво врать.

В хмельных глазах журналиста жадный интерес. А в строгих глазах «товарища из ЦК» бериевские зрачки. И будет тебе плохо, товарищ Громов. За то, что вывел армию с минимальными потерями, спасибо. А насчет потерь скажешь, служба может пойти наперекосяк. А ведь ждет тебя блестящая карьера. Не надо народу еще больнее делать, ему и так тяжело. Он ЦК начнет материть.

— Борис Всеволодович, сколько там наших погибло?

И Громов громко ответил:

— Почти полторы дивизии.

На обыкновенном языке это значило: свыше 15 тысяч. До того момента, когда Горбачев официально объявит о количестве наших потерь в Афганистане, стране еще предстояло дожить… В самый разгар афганской войны мне удалось дозвониться до министра обороны СССР маршала Сергея Соколова. Среди прочих задал ему и этот наивный вопрос: «Сколько наших там…» На 99 процентов был уверен, что это то же, что спросить у начальника ГРУ о количестве наших резидентов за рубежом. Соколов ответил так:

— Время еще не пришло.

Не много в Советской Армии было генералов, которые могли себе позволить сказать больше…

Наверное, только у нас власть вроде как бы обречена постоянно делать с армией глупости. Одной из таких глупостей в 1989 году стало решение об откомандировании многих офицеров-афганцев на службу в дорожно-строительные отряды, прокладывавшие в то время дороги в Нечерноземье. Представьте себе: вызывают в отдел кадров дивизии боевого командира роты и говорят:

— Иван Иванович, надо бы народному хозяйству помочь.

И этого боевого командира роты назначают командиром дорожно-строительной роты. А командир этот был «караванщиком» — кто бывал в Афгане, тот знает, что это слово на войсковом арго читается еще как «смертник». Кто перехватывал душманские караваны с оружием или наркотиками, знает, что дух дорогую поклажу отдаст лишь в случае, если ему армейский тесак по самую ручку в сердце загонят либо разрежут его пополам очередью из АКМ.

Дух из каравана тоже был смертником. Многих наших «караванщиков» надолго не хватало: от силы на две-три охоты. Но если они выходили из Афгана живыми, то один-два ордена Красной Звезды имели в самом худшем случае. И вот таких офицеров посылали в степи Нечерноземья принимать под свое командование что-то очень похожее на зэковскую бригаду с лопатами и грейдерами. Помогать народному хозяйству после походов на караваны было страшно скучно. Поставив задачу подчиненным, офицер возвращался в палатку или во времянку — жилья не давали. А там кидал в себя стакан, отламывал кусок хлеба и падал на койку. И вспоминал серьезную службу, и стонал по ней, словно волк, которого из леса выгнали в бесплодную пустыню…

Многие «караванщики» спивались. Кто-то, чаще всего безуспешно, просился в войска. Кто-то подавал рапорт на увольнение и уходил снова в бесквартирную жизнь, ничего не умея на гражданке. Хотя вру. Некоторые стали отличными бойцами банд, перехватывавших караваны иномарок в ту пору, когда это потрепанное железо бесконечным потоком бежало к нам из Германии через Польшу и Прибалтику. В смоленских и подмосковных лесах очень ценился опыт бесстрашных афганских «караванщиков»… Когда Громов узнал о таком подходе кадровиков к его бойцам, раскалился так, что от него можно было прикуривать. Не одна телефонная трубка в Москве и в штабах военных округов много раз слышала очень «горячий» громовский голос. Даже после того как он перестал быть командармом, для своих людей он им оставался. Кто хочет понять, откуда такое уважение у афганцев к генералу и сегодня, пусть знает.

…15 февраля 1989 года к словам «командующий 40-й армией генерал-лейтенант Борис Громов» добавилось слово «бывший». Из командирского домика, предоставленного ему командующим ТуркВО, Громов не показывался долго. Его покой охраняли лучшие узбекские стражники. А к нему рвались журналисты. Солдат-узбек бесцеремонно наставлял на них свой АКМ и говорил:

— Нэлься Громов. Громов должен отдыхад.

Когда я смотрел на черный глазок ствола и на палец солдата, пляшущий на спусковом крючке, охота все же пробиться к Громову мигом пропадала…

После Афганистана он получил назначение на должность командующего войсками Киевского военного округа. Говорили, что министр обороны СССР маршал Дмитрий Язов нарочно сослал Громова в Киев, якобы ревностно относясь к его популярности.