Игорь Малинский - Записки сдержанного оптимиста

Ну что же, войдём во двор моего детства? Но сначала посмотрим на табличку над зелёными воротами: Советская, 42. Обещаю вернуться к вопросу наименования улиц и поделиться своими мыслями по этому поводу, ибо это тоже неисчерпаемый кладезь юмора. В центре двора – высоченный тополь, его видно из порта. В старой части города все строения – двух- и трёхэтажные, и тополь гордо возвышается над ними. Под тополем – будка, в которой живёт общедворовая собака Рябчик, рядом – колонка, из которой берут воду.

По обеим сторонам двора – квартиры на І и ІІ этажах, а одна (№1) – с улицы, вход слева от ворот. А справа – подвал, когда его вход закрыт, на него ставят маленькие скамеечки, табуретки или просто что-нибудь подстилают местные бабушки и сидят, осматривая всех проходящих, здороваясь со знакомыми и разговаривая. Этот подвал – склад продуктов, которые на телегах, запряжённых лошадьми, развозят в детсады и больницы. Квартир во дворе – около двадцати. Над воротами, с уличной стороны двора, тянется галерея с деревянными полами, на которую выходят двери нескольких квартир. Вход на лестницу, ведущую наверх, на галерею, прямо в подъезде, слева от ворот, у самого начала двора. Напротив этого входа, там же в подъезде, дверь в мастерскую по ремонту музыкальных инструментов.

Ну вот, собственно, мы и во дворе… Тополь – центр нашей композиции, как сказал бы художник. Под ним, радостно виляя хвостом, нас встречает Рябчик (светлый, почти белый, с жёлтыми пятнами, поэтому, видно, и Рябчик – рябой) – общедворовая собака. Его кормят все. Он лает или рычит, если вечером во двор заходят чужие или около ворот – пьяные. Он такой свой, понятный – неотъемлемая часть двора. Ну и как же без котов? Их множество, они имеют определённых хозяев, но, как правило, живут во дворе, только каждого кормит его хозяин. В коридор пускают зимой, в холод. И чтобы закончить с живностью: в конце двора, где сараи, – голубятня, кажется, Беляевых, кто-то из сыновей ими увлекается. Утром их выпускают, размахивая шестом с привязанной к нему тряпкой, они разлетаются по ближайшим улицам – Советской, Белинского, Рабочей, потом возвращаются.

Лето… На верёвках, протянутых через двор от тополя к стенам домов, сидит множество курдиков и стрекоз. Девочка, очень похожая на мою старшую сестру Фаину, пытается их поймать на низко опущенных верёвках, приговаривая: «Курдик, мальчик, сядь мне на пальчик». По ощущениям день летом в детстве – бесконечный, как целая маленькая жизнь. Утро долго тянется, ещё не жарко, во дворе – тени от тополя, от крыш. Слышны голоса: переговариваются женщины, не работающие где-то, домохозяйки, пенсионерки; кто-то стирает, набирает воду из колонки, а две соседки собрались идти на базар. Дети завтракают почти на ходу, хотят быстрее выскочить во двор и приступить к играм. Двор расчерчен классиками: на булыжниках – мелом, а если на земле – острой палочкой. Три девочки – Талка, Люся и Фаина – выносят кукол, одёжки, расстилают на земле под нашими окнами старое одеяло, устраивают кукольные квартиры. Выходят двое мальчишек, предлагают поиграть в жмуритки (именно так в Херсоне – не жмурки и не прятки). Тот, кто жмурится, подходит к тополю, прислоняется лбом к ладоням, ладонями – к стволу, закрывает глаза, считает: «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Кто не заховался, я не виноват». Остальные в это время прячутся по всему двору, нельзя только домой забегать. Яшка увидел прячущуюся на лестнице Талку, подбежал к тополю, ударил по нему рукой и крикнул: «Дыр-дыра, Талка». Пошёл искать остальных…

День плавно подобрался к полудню, зовут обедать. Дети разбегаются, оставляя все свои игрушки. Куклы, одёжки, посудка, скакалки ждут своих хозяек. Возле двери квартиры №14 сидит на табуретке тётя Поля, она очень толстая и невысокая, всё делает сидя – режет овощи, чистит рыбу, моет. В последнее время плохо видит, но по шагам узнаёт всех.

– Игоррр, это ты? – растягивая слова, с характерным гортанным «р» спрашивает она.

– Я, тётя Поля.

– Ты не мог бы ко мне зайти, напомпать прррымус?

«Напомпать прымус»!!!

Ну где ещё такое услышишь, кроме старых херсонских и одесских двориков?!

Наша квартира – следующая, №15. Только позже мы поняли, что №14 и 15 – это одна квартира: лепнина вдоль потолка обрывается около стенки в наших кухне и коридорчике, а стенка в коридоре – фанерная. После революции, видимо, сделали две квартиры, чтобы побольше народу заселить, и дверь пробили во двор в окне квартиры тёти Поли. У нас рядом со входной дверью – деревянная пристройка, что-то вроде кладовки и летней кухни. Там кастрюли, сковорода, керогаз, на котором летом еду готовили. Ну а зимой вечером, когда стемнеет, туда дети ходят на горшок, чтобы не отправляться в общественный туалет в конце двора. Да, как в анекдоте – со всеми удобствами во дворе (позже установят в квартирах туалеты, души или ванны). А что, летом это было даже весело: с утра ставили на солнышке во дворе корыта, тазы с водой, она за полдня нагревалась, и мы, дети, мыли ноги, плюхались, потому что бегали в трусах, в открытых сарафанчиках и были, мягко говоря, не совсем чистыми. На летней кухне колдует бабушка Лиза.