Валерий Свешников - Дальний край

На берегу посмотрели, как будем закреплять рыбу в нашей установке, как поддерживать их жизнедеятельность на время опытов. А это тоже большая проблема.

Из первой добычи сделали препараты для изучения под микроскопом акульего обонятельного органа. А потом устроили маленький праздник по поводу окончания нашей экзотической ловли и приготовили какое-то корейское блюдо из катрана с предварительным замачиванием в неведомом и хитром маринаде. Оказалось очень даже съедобным это блюдо, но не таким уж вкусным, как обещали рецепты. Но все равно, это мы съели акулу, а не она нас.

Не думали мы, что спустя четверть века совсем рядом – в бухте Теляковского белая акула нападет на человека и даже покалечит его. А может быть, это мы разбудили в них эту злость и агрессию, и они мстят за тех первых пойманных катранов в Приморье.

Мы представляли, что живем и работаем далеко от столицы, где-то на краю материка, куда даже письма идут почти неделю. но никак не ожидали, что окажемся, можно сказать, на передовом рубеже обороны, Правда, непонятно от кого надо защищаться.

Но однажды ранним утром седьмого ноября к нам, откуда ни возьмись, постучался в двери молодой лейтенант. Ему срочно понадобились какие-то экзотические радиодетали, вроде пальчиковых ламп.

Встрепанный вид лейтенанта говорил о большом внутреннем волнении военного. Хотя, возможно, этот офицер всегда такой взволнованный по должностной обязанности.

Мы помогли ему с сержантом вытащить их лодку на берег. Стояла осень с ее штормами и наши «Прогрессы» находились уже на суше под навесами – для нас навигация недавно закончилась. Расспросили подробнее военного, куда он путь держит и что его привело к нам на МЭС.

Оказалось, что перебрался он к нам с острова Русский в поисках помощи. Их небольшая воинская часть находится на острове Русский почти напротив нашей МЭС, через пролив Старка.

Лейтенант пожаловался, что уже третий день они сидят без связи, так как что-то сломалось в каком-то важном то ли приемнике, то ли передатчике. Он не смог связаться с командованием и надеялся, что сегодня с утра к ним кто-нибудь да прибудет, чтобы выяснить причину невыхода их в эфир. Однако надежды не оправдались, и он решил действовать самостоятельно.

Лейтенант рассказал, что вчера даже отправил нарочного с донесением командованию об их бедствии, но помощь так и не пришла. Возможно, начальники приняли это донесение за поздравление от лица подчиненных, ведь большой праздник на дворе!

Поэтому наш военнослужащий подумал – подумал и решил, если вдруг объявят тревогу, то ведь его подразделение не сможет выполнять боевую задачу. А обстановка на Дальнем Востоке, по его словам, очень неспокойная. Вот он и обратился к нам за помощью. Мы в ответ приободрились при неожиданном известии о неспокойной обстановке у нас под боком и от возможности помочь в беде защитнику Родины.

Оказалось, что ему позарез нужны следующие детали – и он развернул небольшой список, где встречались, можно сказать, старинные пальчиковые радиолампы, несколько конденсаторов и резисторов.

Наши более продвинутые спецы по радиосхемам просмотрели этот список и попытались установить суть поломки по признакам неисправности. Однако разговор их быстро иссяк, военный не мог описать «симптомы» поломки, а подобных радиодеталей в наших приборах не встречалось уже почти десять, а то и пятнадцать лет.

Спецы-электронщики переправили пострадавшего к радистам зверосовхоза и его рыбацкого отделения, в расчете, что, может быть, там найдутся подобные архаичные радиодетали.

После это наши коллеги поделись первым впечатлением от беседы с военным. Нам с грустным смехом сообщили, что теперь все могут быть спокойны – наша граница на замке, точнее, на крепком засове. Потому что любой сложный механизм, он точно сломает, ибо дуб-дубом.

Они же рассказали байку из времен корейской войны, когда нашим летчикам приходилось воевать с американцами, вместо настоящих корейцев. Наших оказалось легко выставить истинными корейцами, ведь и фамилии у многих похожи, например, Ли Си Цын или Си Ни Цын.

Наши летчики воевали отважно, но однажды американцы сбили самолет, и советский пилот попал к ним в плен. Через месяц американцы, передавая летчика нашим для обмена на тоже сбитого американского пилота, говорили о нашем соотечественнике, как о герое.

Потом Первый отдел, да и все остальные сослуживцы, расспрашивали своего однополчанина, вернувшегося из плена, как ему удалось так долго держаться и не пытали ли его. А летчик только твердил: «Ребята, учите матчасть, вдруг да пригодится».