Александр Зонин - Жизнь адмирала Нахимова

Но русские минеры оказались активнее и смелее в подземной войне. Ни один из подкопов осаждающих не был упущен внимательными саперами и бесстрашными разведчиками-пластунами. Внезапно ночью сваливались к подходу в галерею бесшабашные бойцы и в редком случае уходили без пленников, не оставив после себя в полном разгроме работы неприятеля. Если же работы противника оказывались тщательно защищенными с поверхности, то саперы, прославленные Мельников, Орда, Перелешин, начинали вести контргалереи и проходили глубоко, под работы противника, чтобы взорвать их и свести на нет надежды осаждающих.

При таком положении севастопольцы считали, что они могут отстаивать крепость бесконечно долго. Лишь бы высшее командование снабжало их порохом, снарядами, пулями, одеждою и пищей. Людей они не просили. Семи тысяч матросов-артиллеристов и свыше сорока тысяч пехотинцев и впрямь при толковых начальниках было достаточно для отражения четвертого бомбардирования и штурма, которые начались 17 июня.

Страшное развитие получает с первого часа бомбардировки навесной огонь. Огромные мортиры союзников бросают тысячи бомб. Бомбы большого калибра! Они засыпают разом по две амбразуры, разметывают траверсы и хоронят под обрушившейся землею десятки людей.

К ночи защитники бастионов прекращают ответный огонь и невзирая на выстрелы союзников исправляют повреждения. В 2 часа, когда эти работы почти закончены, секреты Брянского полка обнаруживают в Килен-балочном овраге колонны, назначенные для штурма.

В резервах бьют барабаны. Кременчугский полк занимает 1-й бастион. В промежутке между 1-м и 2-м бастионами располагаются эриванцы. На 2-м бастионе - владимирцы. В Ушаковой балке и на куртине у Малахова кургана суздальцы. На самом Малаховом кургане - севцы, полтавцы и забайкальцы. В общем резерве остаются Селенгинский и Якутский полки с 18 полевыми орудиями.

В 3-м часу генерал Хрулев заканчивает все приготовления, и в это же время Павел Степанович велит пароходному отряду выбирать якоря.

"Владимир", "Херсонес", "Громоносец", "Крым", "Бессарабия" и "Одесса" занимают позицию в Килен-бухте. Прикрытые фонари слабо освещают пространство перед заряженными пушками, и люди негромко перебрасываются скупыми словами в томительной после суточного грохота тишине.

- Начинается! - Бутаков указывает на вспыхнувший в темноте белый фальшфейер. - Капитан Юрковский предупреждает о штурме.

- Уже не Юрковский, Григорий Иванович. Юрковский убит. Его заменил капитан 1-го ранга Керн. - Ах, бедняга! Что же с семьей будет, Павел Степанович? Десять детей у него.

- Много сирот, друг мой. Семья моряков о всех заботится.

- Кажется, скоро, Павел Степанович, немного останется в этой семье.

- Не все ляжем. Не все. Вы еще поплаваете, не сомневайтесь.

Адмирал молча прохаживается по шканцам. Сейчас бы в море, идти бесконечным океаном, как в молодости. У борта расплавленные потоки в золоте' и серебре, воздух нежит и лелеет, солнце в пурпуре уходит за горизонт. А ночью, под свежим ветром, в темноте хлынет пронзительный свет луны на паруса, и корабль вспенит зеленую сверкающую волну...

Частый ружейный огонь на берегу выводит его из мечтаний. В полутьме опоясывается огнем парижская батарея.

- Ну-с, давайте сигнал к бою, Григорий Иванович. Поддержите Корниловский бастион.

Он спускается по трапу, когда орудия пароходов начинают палить по Киленбалке.

Генерал Мейран, командующий французской дивизией в Киленбалке, ошибочно понял прекращение артиллерийской подготовки за сигнал к атаке. В то время как другие колонны еще устраиваются и ждут приказа главного французского командования, он выводит свои батальоны ко 2-му бастиону. Перекрестный ружейный и картечный огонь останавливает порыв его войск. В тридцати шагах от рва солдаты рассыпаются. Только получив подкрепления и поддержку своих батарей, они повинуются приказу Мейрана начать вторую атаку.

Павел Степанович поспевает на бастион, когда гвардейцы Наполеона III с штурмовыми лестницами и фашинами снова вскакивают перед рвом, и опять частая картечь косит их ряды. Они бросают лестницы и окончательно отступают в Киленбалку.

С этой радостной вестью адмирал спешит на Малахов курган. Уже светает. С английской ланкастерской батареи брызжет струя белого огня и поднимается сноп сигнальных ракет. Они рассыпаются разноцветными огнями, а выжженная серо-желтая степь покрывается красными мундирами англичан и синими куртками французов. Первые лучи солнца ярко освещают пестрые колонны, идущие на штурм под звуки рожков.