Александр Зонин - Жизнь адмирала Нахимова

Штыковая работа полтавцев очистила правый фас. Но весь Камчатский люнет залит синими куртками. Бессмысленно оставаться здесь с двумя сотнями солдат и матросов против трех тысяч неприятеля.

Отстреливаясь, защитники Камчатки медленно идут по траншее. Один матрос успел даже забрать лошадь адмирала и подводит ее к Павлу Степановичу.

- Нет-с, теперь, друг мой, на лошади не время-с.

- Резервы идут, ваше превосходительство! - кричит лейтенант Тихомиров, припадая на раненую ногу.

- Наши! - кричат матросы, поворачиваясь к врагу.

Но адмирал и сам слышит топот тысячи ног и крик "урра!". Услышали мощный крик русских и зуавы, преследователи кучки отступающих. Зуавы затоптались на месте, когда мимо полтавцев пробежали роты суздальцев. Павел Степанович- издали увидел генерала Хрулева. Не чета Жабокритскому, он сам вел войска в контратаку.

- Ну-с, и мы обратно. Черноморцы, за мной! Полтавцы, вперед! - сказал не очень громко адмирал - людей было немного, и они кучились вокруг.

На спинах зуавов ворвались в люнет суздальцы. Не ждав такого стремительного нападения, бригада французов отошла и оставила в русских руках знамя и триста пленных.

Веселый, разгоряченный генерал Хрулев решает, что он на Камчатке больше не нужен.

- Я, Павел Степанович, отправляюсь выручать Волынский и Селенгинский редуты. Вы уж тут справитесь без меня. Командовать батареей есть кому?

- Два мичмана живы-с. Командир люнета лейтенант Тихомиров контужен и ранен, едва унесли на Малахов. Резервов еще просите, генерал. На второй штурм пойдут французы. Вот-с, сызнова начинают бомбардирование.

Адмирал, преодолевая боль в избитом теле, кричит, потому что над люнетом снова стоят грохот, визг и гул разрывов.

Хрулев нагибается к уху Нахимова и тоже кричит:

- Послал второе донесение титулованным, черт их побери.

Он уезжает, и Нахимов подзывает к себе квартирмейстера Панкратова, чтобы выяснить, достаточно ли артиллеристов для уцелевших орудий.

С час под выстрелами матросы и солдаты пытаются восстановить укрепление, но огонь противника тотчас уничтожает их труд и вырывает самых доблестных бойцов. Потом снова появляются густые колонны неприятеля. Закипает бой, ожесточенный и неравный. Не довольствуясь этим, французы прибегают к обману. В разных концах поля сражения горнисты неприятеля играют русский сигнал к отступлению, внося сумятицу в ряды истомленных защитников. Тордат убедясь в невозможности отстоять люнет, приказав вновь заклепать орудия, Нахимов уводит горсть матросов и солдат на Малахов курган.

Мучительное отступление. Противник висит на плечах маленького отряда, скатывается на фланги, перерезает дорогу. Зуавы даже скопляются во рву перед Малаховой башней. Встречная контратака владимирцев спасает камчатцев, и, наконец, офицеры обступают окровавленного, запыленного Нахимова, наперебой выражая радость, что адмирал жив.

Павел Степанович видит общую удрученность результатами дня и находит в себе силы ободрить приунывших:

- Надеюсь, господа, что у вас, питомцев Корнилова и Истомина, злость увеличится. Я бы на месте главнокомандующего расстрелял того, кто придет в уныние. А что неприятель будет теперь бить наши корабли и город вернее, так и до сего дня не конфетками и яблочками перебрасывались.

Он отдыхает у Юрковского, в том самом каземате, где столько раз беседовал с Истоминым. Приходит Ползиков, и вместе они ожидают Хрулева. Надобно решать, что делать с рассветом - контратаковать неприятеля на Камчатке или примириться с приближением врага к Малахову кургану и, значит, с близостью общего штурма.

К вечеру муромцы и забалканцы во главе с Хрулевым, несмотря на перекрестный огонь неприятеля, снова овладевают Забалканской батареей и прогоняют французов от Киленбухты, но они не в состоянии двинуться дальше, потеряв больше половины людского состава.

Правда, Хрулев еще приказывал выдвинуться резерву - четырем батальонам эриванцев. Они прошли новый мост на бочках через Киленбухту, но бесплодно потеряли время по глупости священника Круглевского и офицеров. В такое время вздумали устроить церемонию целования креста. Солдаты в очередь прикладывались к нему до совершенной темноты, а потому их наступление с остатками отряда, засевшего в Забалканской батарее, совершилось вяло и по неверному направлению.

Проходив больше часа по незнакомой местности, батальоны, встреченные частым огнем французов, вынуждены были повернуть обратно и залечь впереди Забалканской батареи.