Михаил Рицнер - Иерусалим, Хайфа – и далее везде. Записки профессора психиатрии

Профессор Белмекер

Делать было нечего, и я стал искать работу, посылая свои документы в крупные больницы страны. Меня стали приглашать на интервью. В сентябре 1990 года я получил приглашение на встречу с заместителем директора Беэр-Шевской психиатрической больницы профессором Хаимом Белмекером – ученым с мировым именем в области биологической психиатрии.

Хаим Белмекер (Robert Belmaker) учился в Гарвардском и Дюкском университетах, получил вторую степень (MD) в 1971 году, проходил стаж в Центре психического здоровья в Бетезде. С 1974 года он живет и работает в Израиле. Профессор Белмекер – пионер в развитии биологической психиатрии в Израиле; его научные интересы включают биполярные расстройства, их лечение, биохимические механизмы и генетику психических заболеваний. Хаим имел репутацию талантливого ученого и получил много международных премий и поощрений.

На встречу я поехал вместе с Галиной. Секретарь провела нас в большой кабинет. Профессор был выше среднего роста, подтянутым, носил полную бороду с усами в стиле Шона Коннери, за очками с тонкой оправой блестели умные глаза. Просмотрев мои документы и абстракты статей по-английски, Хаим сказал:

– Ты проделал по генетической эпидемиологии шизофрении примерно то, что сделали американские клинические генетики.

Такая похвала из уст Белмекера дорогого стоила! Он вальяжно сидел в хорошем кресле, излучал уверенность и эмпатию. Не давая мне открыть рот, Хаим тут же добавил:

– Я приглашаю тебя заведовать клиническим отделением в нашей больнице. Это лучшая позиция для врача.

Я онемел; мне показалось, что это шутка, но он повторил медленно свое предложение, расчитывая, что я его пойму правильно.

– Заведовать отделением? – переспросил я. – А как же мой иврит? Еще не прошел даже год, как я в стране, – я не верил своим ушам и вложил в вопрос все свои страхи.

– Иврит у тебя будет, – уверенно возразил Хаим. – Хороший иврит есть у многих врачей, а такие научные результаты в твои годы я вижу впервые.

Он встал с кресла и стал ходить вокруг нас с Галиной, сидящих у стола.

– Но для заведования надо иметь диплом врача-специалиста с опытом не менее трех лет, – не унимался я, вспомнив, что где-то это слышал.

– Ничего страшного, – продолжал Белмекер невозмутимо из-за моей спины, – мы попросим комиссию профсоюза врачей признать тебя специалистом задним числом, то есть на три года раньше. Я напишу им просьбу от нашего центра (что, кстати, он и сделал в скором времени).

– Ну я не знаю, – вымолвил я в ответ и тоже встал со стула.

Я не был готов к такой беседе. Крыть было больше нечем, как, впрочем, и минимальной уверенности, чтобы дать согласие на авантюру, я тоже не чувствовал. Галя сидела молча и наблюдала за невероятной мизансценой: мне предлагали должность завотделением, а я искал аргументы для отказа от нее. Однако профессора это не смущало, и он гнул свое:

– Майкл, пойми, через пару лет ты будешь читать лекции в университете на иврите, – продолжал он. – В нашей стране через такие трудности прошли многие. Я напишу тебе рекомендацию, возвращайся в Иерусалим и готовься к конкурсу, – заключил он почти безаппеляционно.

Хаим вернулся в свое кресло и принялся писать от руки письмо-приглашение мне на работу. Мы с Галиной молча переглядывались, с трудом веря в происходящее. Передав мне письмо, Хаим провел с нами интересную экскурсию по университету Бен-Гуриона. Атмосфера университета не зависит от страны, и для меня она была вроде кислородной подушки. Затем мы вместе пообедали в университетском кафе, посмотрели его лабораторию и разъехались. Профессор Белмекер был очень любезен и, что удивительно, оказался прав в своих прогнозах. Я ему до сих пор благодарен за рекомендации и поддержку тогда, когда я в ней действительно нуждался. Читатель еще встретится с ним на страницах этой книги. Решение комиссии профсоюза врачей и встреча с профессором Белмекером были ключевыми в моей профессиональной карьере в Израиле.

Третьим игроком на этом поле, если можно так сказать, оказался профессор Игаль Гинат, о котором еще пойдет речь.

Штатная ставка

Вернувшись в «Эйтаним», я молча показал д-ру Левитину рекомендательное письмо профессора Белмекера. Он внимательно его прочитал не менее двух раз, нервно помял его в руках и сдавленно произнес:

– Так Хаим Белмекер не говорил ни об одном психиатре в Израиле.

Репутация Белмекера была такой высокой в стране, а в письме говорилось обо мне как об известном ученом, достойном должности заведующего отделением. Д-р Левитин выглядел изумленным. Он, более ничего не говоря, засунул письмо в карман и пошел обедать в столовую. Там письмо пошло по рукам других врачей. Горячая новость произвела на них шоковый эффект. Кто-то передал эту новость директору больницы. Через два дня меня пригласил д-р Лернер и попросил показать рекомендацию Белмекера. Пробежав глазами письмо и ничего мне не говоря, он позвонил в отдел кадров и распорядился оформить меня на полную штатную ставку старшего врача, в чем отказал мне еще пару недель тому назад.