Михаил Рицнер - Иерусалим, Хайфа – и далее везде. Записки профессора психиатрии

Первым прочитал лекцию мой конкурент – иерусалимский д-р Барух Шапиро. Я на ней не присутствовал. Через неделю была моя очередь: лекция содержала основные результаты докторской диссертации и идеи для молекулярно-генетических исследований. Она продолжалась 55 минут с переводом, хотя временами я переходил на английский; затем было много вопросов. В зале присутствовало более 40 врачей, и судя по вопросам, они были весьма осведомленными в проблеме.

Я не знаю, каким образом выбирали между нами, но две недели спустя пришло официальное письмо о приеме меня на работу старшим врачом в «Тальбие». Я вновь встретился с Гинатом и дал согласие принять предложенную ставку, чему способствовали два обстоятельства: высокий авторитет больницы и ее близость к дому. К моему удивлению, Игаль предложил мне свободный режим работы на первые полгода: приходить в больницу два-три раза в неделю, поработать в университетской библиотеке и дома над научным проектом. Я вежливо отказался, сказав, что сначала надо стать старшим врачом, а затем – все остальное. От меня не укрылось, что профессору понравился ответ и мое намерение подтвердить клиническую квалификацию врача-психиатра.

Психиатрическая больница « Тальбие » была маленькой, всего 130 коек, она имела приемное отделение, поликлинику и несколько стационарных отделений: острое, или закрытое; психогериатрическое; подростковое и реабилитационное; дневной стационар и «хроническое» отделение. Директор направил меня в закрытое отделение, которым заведовала д-р Римона Дурст, там же работала и д-р Карни Рубин. Именно в этом самом активном отделении больницы можно было с равной вероятностью себя показать либо провалиться.

Конкурс в Беэр-Шеве

В «Тальбие» меня приняли без формального конкурса. Хлопоты, связанные с переходом в «Тальбие» и переездом на новую квартиру, оттеснили в моей голове будущее участие в конкурсе на должность заведующего отделением в психиатрической больнице Беэр-Шевы. Участие в конкурсе с легким ивритом казалось мне авантюрой. Я полюбил Иерусалим и не хотел его оставлять. Однако я обещал профессору Белмекеру, и было бы недостойно «заболеть» и не участвовать. Все эти мысли актуализировались с получением письма – приглашения на конкурс государственной комиссии 26 декабря 1990 года.

Я рассказал Игалю Гинату про мою «головную боль» в надежде, что он поможет мне от нее избавиться без поездки в Беэр-Шеву, но он, привычно пошевелив своими усами, промолвил, что ехать надо, чтобы не портить свою репутацию. После чего телеграфно добавил:

– Я был там главным врачом десять лет. Желающих на должность завотделением всегда много, и победить тебе будет сложно. Получишь полезный опыт.

Он был очень спокоен и в мою победу, как и я, не верил. Автобус привез меня в Беэр-Шеву утром. Комиссия начала работу в 10 часов утра в Центре психического здоровья. Преодолевая стресс, я нашел эту больницу и дверь, за которой заседала комиссия из трех человек: два заведующих отделениями из других больниц и представитель профсоюза врачей данной больницы. Перед дверью топталось несколько человек, и кто-то уже был внутри. Надо сказать, что сведения о вакансиях и конкурсах публикуются заранее и любой гражданин страны с соответствующим образованием может принять участие.

Время тянулось медленно, на меня косо посматривали другие доктора («Что за гусь залетный?»), и только через пару часов позвали меня. Члены комиссии полистали худую папку с документами и стали задавать привычные вопросы: «Откуда приехал? Когда? Кто жена по профессии? Как дети?» Затем они перешли к психиатрии и пытались понять, чем советская психиатрия отличается от израильской. С этим у меня тоже не было проблем, хотя о местной психиатрии я знал весьма немного. Увидев внушительный список научных публикаций, один член комиссии перешел на английский язык и попросил копию какой-либо работы. Я совершенно неслучайно захватил несколько статей и протянул их любопытному коллеге. Далее пошли вопросы по статьям. Мой стресс почти улетучился. Самыми сложными оказались последние два вопроса:

– Доктор Рицнер, нам известно, что вы участвуете в конкурсе по инициативе руководства центра, а это значит, что здесь хотят видеть вас избранным по конкурсу. А как вы сами думаете, можете ли вы руководить психиатрическим отделением и что нового вы хотели бы привнести в его работу?

Эти вопросы били ниже пояса. Мне как бы предлагали самому сообщить комиссии о моей профессиональной пригодности или непригодности. Я без них был полон сомнений, за пару дней до конкурса проснулся в холодном поту из-за сна: Первый день. Я прихожу в отделение, которым назначен руководить. Собираются все врачи и старшая медсестра. Я открываю рот, чтобы рассказать всем о своих планах и начать рабочий день, но… не могу произнести ни звука – моторная афазия . Все трое членов комиссии и секретарь оторвались от бумаг и стали буквально пялиться на меня.