Эдуард Гурвич - Дерзкие параллели. Жизнь и судьба эмигранта

Если не считать упомянутого уже Василия Васильевича Тютчева, у которого князь в рассрочку купил картину художника Сверчкова, первым настоящим дилером, с которым познакомился Никита Дмитриевич, был Семён Якимович Болан, известный в Нью-Йорке торговец русскими книгами и картинами. Он эмигрировал в США с Украины в 1913 году. В годы революции и гражданской войны с 1917 по 1919 годы служил в американской армии. Болан стал известен тем, что в 20-е годы в Берлине скупал предметы культурного наследия, которые Советский Союз распродавал на аукционах. Как специалист по книжному антиквариату, он поддерживал связь не только через представительство «Международная книга» в Берлине, но и через «Амторг» в Нью-Йорке. Например, он выкупил часть книг из культурного наследия, которое Советский Союз в 1920-е годы выставлял на аукционах, а затем переправил и продал их в библиотеки американских университетов. Так в 1956 году Болан поехал в Советский Союз с тем, чтобы обменять рукописи Ленина и Лермонтова и копии писем Горького на недостающие экземпляры советских газет и журналов для библиотеки Колумбийского университета.

С творчеством Сергея Судейкина, перебравшимся из Парижа в Нью-Йорк в 1923 году, Никита Дмитриевич познакомился исключительно благодаря Болану Он выяснил, что за два года до смерти художник продал Болану более тысячи акварелей к восьми полным театральным постановкам, которые он приготовил для «Метрополитен-опера». Сделка эта, состоявшаяся в 1944 году, предполагала, что Болан, используя свои контакты в книжной торговле, перепродаст эти работы Советскому Союзу. Но те, к кому он обращался, тогда не заинтересовались не только искусством Судейкина, но и костюмами и театральными работами Александра Бенуа, Натальи Гончаровой, Константина Коровина, которые также приобрёл Болан. В частности, Болан во время гастролей Большого театра в США в 50-х годах, встретился с Галиной Улановой и сказал ей о работах Судейкина. Но разговор не имел последствий. В результате Болан начал распродавать работы Судейкина в Нью-Йорке. Таким образом, вплоть до 1972 года, когда Болан умер, все работы наследия Судейкина шли через него. И очень немногие проданы вдовой художника.

Добрые отношения с Воланом у Никиты Дмитриевича сложились не случайно. Фамилия Лобанов-Ростовский для этого выдающегося торговца и букиниста была очень значимой. Он знал, что часть книг, которые он скупал в Берлине, была из знаменитейшей библиотеки Алексея Борисовича Лобанова-Ростовского, к концу жизни занимавшего пост министра иностранных дел. Эта библиотека, являвшаяся двенадцатой из числа «собственных», хранилась в отдельном помещении в Зимнем дворце. После смерти министра она была приобретена Николаем II и поступила в Собственную Его Императорского Величества библиотеку. В 1917 году собрание книг А.Б.Лобанова-Ростовского, чьим прямым потомком являлся князь, было разрознено. Около половины его библиотеки в 1928 году поступило в библиотеку Эрмитажа. Часть лобановской библиотеки Советы распродавали в Берлине, которую и скупал Болан. Так что отношения молодого князя с торговцем имели хорошую базу, когда он решил сделать у него первую покупку – приобрести эскизы Сергея Судейкина. С видимым удовольствием Никита Дмитриевич вспоминает тот первый шаг к коллекции:

– Мне удалось у Болана купить несколько работ этого изумительного художника, когда я приехал учиться в Нью-Йорк. У него я встретился со второй женой Судейкина – Верой Стравинской. При первой же встрече я сказал ей, что хорошо её знаю. Она удивилась и ответила, что видит меня впервые. Так и было. Но я напомнил ей, что был такой большой альбом на 50 листах, где Судейкин увековечил её. Потом я познакомился с последней женой Судейкина – Джин Палмер-Судейкин, и приобрёл у неё достаточно много работ, в том числе, архив Судейкина, который в 1970 году передал в ЦГАЛИ.

Исследуя связи князя с торговцами, я искал следы настороженности, недоверия в отношениях между ними. Но Лобанов тепло вспоминает о большинстве из них. Например Н.И.Гордый – хозяин маленькой лавки на 129 Аллен-Стрит. Он, будучи сам художником, хорошо разбирался в живописи и покупал русское искусство у эмигрантов, уехавших из Российской империи ещё до 1917 года. У него было мало картин, но все – отменные. Гордый знал им цену и не дешевил. Безденежному в то время молодому князю, по его собственному признанию, редко удавалось у него что-либо купить. Но отказать себе в удовольствии пообщаться с Гордым он не мог.