Виктор Улин - Имена

Меня не знает тут почти никто, как и я не желаю знать тут почти никого.

Взаимное неприятие личности и среды дошло до такой степени, что я даже не могу физически опубликовать здесь своих мемуарных очерков о знаменитых и достойных уфимцах.

Я не люблю свой « родной » город и он не любит меня.

Но это выходит за рамки данного мемуара.

* * *

Написав о Лизином успехе, я невольно подумал об Анне Дубчак-Даниловой.

И не только потому, что Аня дружила с Лизой до такой степени, что прописывала ее – игнорировавшую общежитие – « мертвой душой » в свою комнату для обеспечения комфортного одиночества.

Аня Дубчак-Данилова, достигла успеха в литературе не просто серьезного, а поистине огромного, но не вернулась в нелюбимый родной Саратов, а двинулась вперед и вверх.

Переместилась сначала в Москву, затем в Турцию, сейчас живет в Болгарии..

А Лиза пошла другим путем: не отрываясь от начал, поднялась на прежнем фундаменте.

Это, возможно, было делом даже более трудным.

Ведь ей пришлось преодолеть косность отношений к своей личности, вернувшись с Московским дипломом и обновленным внутренним потенциалом.

Но зато она оказалась на своем правильном месте в своей правильной среде: ведь за границами мы по сути дела никому не нужны.

(Как не нужен и перед границей я – русский в башкирском городе…)

А у Лизы есть и результат, и положение в обществе, и перспективы.

* * *

В Интернете нашлось немало нынешних фотографий Елизаветы Ганопольской.

За 25 лет она, конечно, изменилась.

Благородные черты лица сделались еще благороднее, а чудные глаза, избавившись от очков, стали еще выразительнее.

Это была и Лиза и не Лиза.

С монитора на меня смотрела зрелая мудрая женщина.

В какой-то момент мне даже не поверилось, что именно ею мы любовались в обшарпанных Литинститутских коридорах.

Но все-таки то была она.

Только повзрослевшая и проявившаяся во всей своей глубине.

* * *

В последние годы я ощущаю, как быстро утекает оставшееся время жизни.

Я не успеваю писать все, что таится в замыслах.

Я не трачу себя на соцсети, только публикуюсь на различных литературных порталах России, Украины, Германии, Болгарии.

Желающие могут почитать стихи Елизаветы Ганопольской, зайдя в ее группу на фейсбуке, я же хочу упомянуть портал стихи.ру – родственный ресурс прозы.ру, на которой сам я обретаюсь с 2002 года, будучи одним из первых авторов.

На « стихах » висят всего два стихотворения Елизаветы Ганопольской, опубликованные в печатных изданиях еще в конце прошлого века.

Но достаточно этих двух.

Пронзительное стихотворение, которым я начал очерк, Лиза написала в 1999 году – еще в прошлом веке, в свои 30, на вершине жизни.

Второе звучит еще грустнее:

В холодной стране Одиноко

дождь чаще бывает, чем солнце.

Он утром приходит с востока,

как хмурый привет от японца.

Обложит стеной пограничной,

чтоб белого света не видеть.

Занудливо и методично

припомнит тебе все обиды.

Он крыши, карнизы и кроны –

до листика! – пересчитает.

И даром, что их миллионы,

по новой свой счет начинает.

Работа его бесполезна.

Судьба его бесперспективна.

Он точно собъётся, болезный,

На путь беспробудного ливня.

Без счёту разбросаны листья

По лужам, дрожащим, бесстыжим,

безумен, растрепан, расхристан,

дождь пляшет в присядку по крышам.

Ещё и ещё он швыряет

листву, обливаясь слезами.

Он изгнан из ясного рая.

Изгнанник, забудь о сезаме.

В холодной стране Одиноко

устроиться можно уютно…

О жизнь моя – ветер с востока.

О смерть моя – ясное утро.

Возможно, она пребывала тогда в тоске последействия, ведь с момента выпуска из Литинститута прошло всего 5 лет.

А умный и тонкий поэт не мог не грустить о феерическом времени, которое никогда не повторится.

Но тем не менее в словах содержится абсолютная правда, не зависящая от жизненных обстоятельств.

* * *

Художники одиноки, как горные вершины, видимые издалека над серыми долинами, над плоской массой обывателей.

А то, что они видят друг друга и в звездной темноте и под сияющим солнцем, только подчеркивает факт индивидуальной исключительности.

* * *

Другой мой любимый современный поэт, мудрый Булат Шалвович Окуджава, говорил, что нужно сделать нам, художникам,