Виктор Улин - Имена

* * *

Хозяйка уютного дома сразу показалась мне « женщиной на ять » (как выразился бы мой полный тезка и кумир, артиллерии поручик Виктор Викторович Мышлаевский из « Дней Турбиных »), я был очарован ей, как мало кем и почти никогда в жизни. Как в прошлой так и в будущей.

Сколько лет тогда было Любови Николаевне, я не хочу подсчитывать; это неважно, когда речь идет о Женщине с большой буквы. Отмечу только, что моя героиня была 1911 года рождения, а дело происходило у нижней границы 90-х.

Я был очарован ее голосом, ее жестами, ее манерами, всей аурой ее личности.

Когда сейчас я слышу слова « певица » или даже просто « артистка », перед глазами всегда встает именно Любовь Николаевна Троицкая, с какой я познакомился тем летним вечером бог знает какого года.

Кажется, я тоже ей понравился, и мы расстались уже впотьмах с договоренностью о вторичном моем визите для уточнения мелочей приготовленного очерка.

Хотя какие там « мелочи »…

Обладая и врожденной, имманентной грамотностью и умением мгновенно оценивать текст и уже наработанным журналистским опытом, я мог сам расставить приоритеты. Решить, о чем писать обязательно, о чем необязательно, а о чем не стоит и вовсе. А скользнувшие и не записанные детали мог уточнить по телефону.

На самом деле мне просто захотелось еще раз побывать в этом прекрасном доме, посидеть за этим прекрасным теплым столом в окружении старых афиш и провести еще один вечер с Любовью Николаевной.

Поскольку я уже не мог понять, как жил до сих пор, не будучи знаком с нею.

Тогда эти ощущения казались мне иррациональными и я в них не разбирался.

Теперь я понимаю, что – писатель до глубины, переживающий сотни разных жизней в разные времена реальней, нежели свою реальную – я просто в нее влюбился.

* * *

Имя мужа Любови Николаевны – пианиста и педагога Михаила Акимовича Зайдентрегера – я знал еще в достуденческие времена.

Ведь подругой детства моей бабушки с отцовской стороны, старой барыни Зои Ивановны Воронцовой – одной из основательниц местной офтальмологии, стоявшей у фундамента всем известного Уфимского Института глазных болезней – была Милица Александровна Черданцева. Пианистка, музыковед и пропагандист, давшая мне и основы теории музыки и главные ее персоналии.

Я слышал о Зайдентрегере немало и для меня он был кем-то вроде бога, спустившегося не землю с небес.

Ведь именно он стоял в том пункте , от которого началось развитие фортепианной культуры этих мест.

В первый мой визит к Любови Николаевне Михаил Акимович у стола не появился.

Скорее всего, он неважно себя чувствовал – но я решил, что просто не интересен ему, будучи не музыкантом, а журналистом-математиком.

Точнее, и не математиком и не журналистом, а кем-то сидящим между двух стульев.

* * *

Надо сказать, что прошлая жизнь не обделила меня встречами с замечательными людьми.

Я уже упоминал и переписку с Семеном Степановичем Гейченко и дружбу с дядей Сашей Бурзянцевым

Я был близко знаком с Алексеем Федоровичем Леонтьевым – член-корреспондентом АН СССР, основателем и главой Уфимской школы комплексного анализа, харизматическим любителем жизни и самым умным человеком из всех мне известных.

На прокаленном перроне Уфимского аэропорта среди носилок с пострадавшими в Улу-Телякской железнодорожной катастрофе мне пожимал руку академик Чазов – министр здравоохранения СССР и бывший личный врач Леонида Ильича Брежнева.

Знавал я легендарного геометра, академика Александра Даниловича Александрова.

Меня учил обращению с оружием девятикратный чемпион СССР, трижды чемпион Европы, чемпион мира и бронзовый призер Олимпиады-68 по стрельбе из пистолета Ренарт Вафич Сулейманов.

С великим башкирским писателем, поэтом, прозаиком и драматургом Мустаем Каримом мы прогуливались по тихой улочке Уфы (называвшееся тогда Социалистической, а ныне носящей его имя) – и он рассказывал мне о давних годах своей жизни – когда они с моим дедом Василием Ивановичем Улиным ездили в Москву на сессии Верховного Совета РСФСР, где в одно и то же время были депутатами.

И так далее, и тому подобное.

Себе цену я знал всегда, перед великими никогда не тушевался, но…

Но перед музыкантами всегда трепетал в священном восторге.

Ведь при всей своей врожденной страсти музыкального образования я не получил даже начального и на ф-но левой рукой умел брать лишь октавы – хотя брал их играючи…