Борис Шагаев - О театре и не только

В институте преподавал историю СССР профессор Клевядо. Однажды на лекции Клевядо рассказывая о Гражданской войне, вспомнил про Городовикова Оку Ивановича. Он воевал в его конармии. Отзывался хорошо о герое гражданской. Так вот наш, тоже балагур и весельчак, студент калмыцкой студии Саша Сасыков спросил на лекции: «Расскажите про Оку Ивановича». И Клевядо всю лекцию рассказывал про Городовикова. Итак, много раз это повторялось. Однажды кто-то из наших сдавал зачет по истории в коридоре. Клевядо не расспрашивал, а ставил зачет и все! Узнал про это тот же Олялин. Сдал. Итак, студентов двенадцать сдали зачет на ходу, не готовясь. Понимающий был профессор ленинградец-блокадник. Олялин, Класс, Клевядо были интернационалистами. Прошло былое без дум, но это были хорошие дни без унижений и оскорблений. Это было советское интернациональное время. Мы были молодые, негатив не замечали.

Азиаты – это другое сознание?

А теперь про «Былое и думы». Взрослая жизнь. Позже в Ленинграде, Москве я понял свою цену. Я понял отношение к азиату. В крупных театрах это ощущается особенно явственно. Я был на стажировке у Н.П.Акимова в театре Комедии студентом. Когда работал, стажировался в театре Сатиры у В.Н.Плучека, в Вахтанговском театре у Е.Р.Симонова целых три месяца, благодаря директору Калмыцкого театра А.Э.Тачиеву. Все эти стажировки, лаборатории дают большой профессиональный опыт, но приходит и другое познание. Нет такого инструмента как термометр человеческого тепла, чтобы определить градус отношения к тебе. Все вежливые, тактичные, но это на верху, поверхностное впечатление. А подвернись какая-то жизненная ситуация и ты в лузе. Не в луже. За лужу в ответ дать можно. Но тебя все время пытаются загнать в лузу. Намекнуть, подчеркнуть, что я тундра. Я не так развит, цивилизация не для меня и не для моего ума и вообще, азиаты – это другое сознание. Почему-то евреев, кавказцев не любят, но к ним уважительно относятся. Они братья по разуму, а мы с другим сознанием.

Года четыре-пять назад на Черкизовском рынке в Москве правила балом азербайджанская мафия и у них арендовала вьетнамская диаспора. Грабительские условия ставили вьетнамцам. С милицией азербайджанцы на дружеской ноге. Смотрю, идет милиционер. Подошел к маленькому вьетнамцу-продавцу (Шварцнеггеров у них нет), схватил за шкирку, наклонил к земле и пробросил: «Ну, что вьетнамец, хорошо тебе у нас?». Вьетнамец с трудом вытащил из кармана деньги. Милиционер тут же выхватил их, засунул в карман и, отпустив вьетнамца, брякнул: «То-то же!». И пошел дальше. Хозяева жизни. Скажите бытовой случай, не типично. Ни хрена! Система! Сильный чувствует свою безнаказанность. Так было, так будет. Нужна соответствующая политика, а ее нет. Во время регистрации в Москве милиционеры подходили только к азиатам, требуя справку о регистрации. Остальные приезжие с европейскими лицами. Поди, разберись. У кого нет справки, плати 100 рублей, и ты свободен. Сам пострадавшим был. Как в Сибири, только там заставляли расписываться у коменданта. А сейчас комендант для азиата на каждом шагу в Москве. Кто это придумал? Говорят, отменили эту глупость.

Ты чукча?

На квартире у актеров театра «Современник» актер «Современника» Рогволд Суховерко под шофе постоянно встревал в разговор и спрашивал у меня: «Ты чукча? Откуда ты знаешь про наш театр?». Ему делали замечания, его одергивали, но этот малообразованный актер-расист все хотел меня унизить, сбить с толку. Я ему ответил непечатным словом. Притух. Но даже если б я был чукча? Что это меняет в моем сознании, мировоззрении? Вот она нетерпимость к другим нациям. Это скрытый, своеобразный шовинизм, расизм.

На какой почве родились скинхеды? Не из пустоты же. Говорят у богатых рождаются наследники, у гениальных рождаются потомки, у остальных рождаются дети, а азиаты, какой бы национальности не были, все равно чукчи. И все тут. Правда, не все так считают. У молодых с возрастом появляются признаки шовинизма, расизма, улусизма, местничества и т.д.

Выходит из кабинета председатель СТД (союз театральных деятелей) народный артист России А.А.Калягин. Я к нему: «Александр Александрович, извините. Я на секунду». Калягин резко бросил: «Я занят». И пошел. Я как Башмачкин гоголевский за ним и на ходу: «Я хотел поблагодарить Вас за юбилейное поздравление меня. Ну что Вам говорить хорошие слова, вы их много раз слышали…». Калягин перебил и опять на ходу: «Ну, отчего же, говорите, говорите». А тут СТДевская дама его остановила и стала что-то щебетать. Я постоял минут пять невдалеке и ушел.