Карина Добротворская - Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже

сексуально, что мозги — это сексуально, что правильно

составленные факты — это сексуально. Не смешил

студентов часто — я явно злоупотребляла шутками.

Не рассказывал слишком много отвлекающих забавных

историй. Не давал расслабляться. Я чаще читала стоя, ты — сидя. Я кокетничала, ты — нет. Да, ты наслаж-

дался властью над студентами. Но еще больше ты

наслаждался траекторией собственной мысли.

Мы оба не использовали конспектов и бумажек.

Я прекрасно знала, что, увидев бумажку в руках пре-

подавателя, мои студенты — особенно актеры, худож-

184

ники и режиссеры — теряют интерес. Мне каждый раз

приходилось готовиться заново, перечитывать пьесы

и конспекты, ходить в библиотеку, набрасывать планы.

У меня плохая память на цифры, я писала даты на

ладони и умела незаметно подглядывать. А ты всё знал

и всё помнил.

Я до сих пор читаю лекции. Начала снова делать

это несколько лет назад — рассказываю историю своего

издательского дома, говорю о рождении и законах

глянца, о великих редакторах. Читала в Китае, Японии, Бразилии. Я по-прежнему пью энергию своих слуша-

телей, всё так же легко опьяняюсь ею. Однажды Сережа

пришел на мою лекцию — это было в самом начале, перед моим отъездом в Париж. Простоял два часа

позади всех, облокотившись на журнальные полки.

Слушал со своей застенчивой полуулыбкой. Я упомя-

нула его любимого “Барри Линдона”, которого мы

с ним накануне смотрели обнявшись. Много (слишком

много) говорила про сексуальность глянца. Несколько

раз улыбнулась ему счастливой улыбкой. Он потом

сказал, что удивился, как я бодро начала — “таким

кавалерийским наскоком”, как свободно двигалась, как много шутила, как легко отвлекалась — но никогда

не теряла мысль. Я-то знаю, что хорошая лекция —

как секс. Между тобой и аудиторией возникает живая

чувственная связь. Если этого нет — нет ничего. Иван-

чик, я тебя всегда очень хотела, когда ты читал лекции.

И Сережа меня очень хотел, я чувствовала это. И оба

мы — я тогда, а он сейчас — гордились, что у нас есть

особая власть над тем, кто владеет всеми.

Он — владеет всеми. А я владею им. От этого ведь

можно с ума сойти.

53.

186

Ночь с 3 на 4 сентября 2013

Ты так любил мои длинные волосы! Ты бережно

трогал их перед нашим первым поцелуем. Ты обожал

их гладить, накручивать на палец. Ты смеялся над тем, как я поднимаю их над тарелкой, чтобы не окунуть

в суп. Ты жалел их, когда я сделала химию. Перед

Америкой я их укоротила — до плеч. Они всё равно

были уже мертвыми и напоминали паклю — после

французских химикатов. А в Америке я их вовсе

отрезала — совсем коротко. И этим ударила тебя

в самое сердце.

Подстричься меня уговорила Ингрид — жена

твоего декана, немца по имени Клаус. Ее супермастер

назывался стилистом, но я понятия не имела, что это

значит. В моем представлении он был просто

парикмахер, только немыслимо дорогой — около

шестидесяти долларов. Когда он назвал сумму, рыпаться уже было поздно.

Он подстриг меня так, что, глядя в зеркало, я поняла, что это и есть я. Длинные волосы были

мороком, обманом, подделкой. Я — женщина

с короткой мальчишеской стрижкой. Как Джин Сиберг

в “На последнем дыхании”, как Миа Фэрроу в “Ребенке

Розмари”, как моя любимая Луиза Брукс, “девушка

в черном шлеме”. Я смотрела в зеркало — и видела

настоящую себя. Американский парикмахер колдовал

с моими тонкими волосами, показывал, как уложить их

гелем, как создать иллюзию, что их много. Всё это

было не важно, потому что я знала, что отныне такой

и буду. Всегда.

Ингрид привезла меня в наш крохотный таунхаус.

Я увидела твое ошеломленное лицо и почувствовала

187

себя так, как будто я тебя предала.

— Иванчик, что ты с собой сделал? — спросил ты

мертвым голосом.

— Тебе не нравится? А по-моему, здорово, нет?

— Но это совсем не ты.

— Но это я и есть!

Ты так и не смирился с моей короткой стрижкой.

У Генриха Манна есть пассаж о том, что длинные воло-

сы — символ пола женщины, что ее власть сверкает

диадемой в длинных косах. Отрезав волосы, я как

будто ослабила свою женскую магию, таинственную

женскую силу.

С короткой стрижкой я стала женщиной-

мальчиком. Ты же хотел женщину-фемину, ultimate woman . С длинными волосами, большой грудью, на

шпильках, в черных чулках с подвязками, с коленками, выглядывающими из-под юбки. Плевать на разницу