Карина Добротворская - Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже

надо скрывать отсутствие тонкой талии и округлой

попы. Ты одет, как всегда, безупречно — хорошо сидя-

щие джинсы, узкого кроя рубашка. У тебя было идеаль-

ное чувство стиля, ты умел одеваться и отлично знал, что тебе идет. Мог раскопать нужную тебе вещь в груде

обносков в комиссионке. Или найти на вешалке

в магазине ровно ту куртку, которая сидела на тебе как

63

влитая. Сам гладил рубашки, стирал джинсы и чистил

зубной пастой белые кроссовки.

Мне нравилось, когда ты носил пиджаки

и плащи — это добавляло тебе серьезности и нормаль-

ности. Хотя лучше всего ты выглядел именно в джинсах, коротких кожанках, светлых узких рубашках — в том, что подчеркивало невесомость твоей изящной фигуры.

Но я была дурой, Иванчик, не понимала, что эта

джеймсдиновская аура тебе необходима. Сейчас

я выбросила бы твой темно-серый твидовый пиджак, который так любила (плечи были шире, чем нужно, конечно), спрятала бы подальше бежевый плащ

(он был хоть и вполне богартовский, но по-бандитски

длинный) и позволила бы тебе быть бунтовщиком без

причины. Ну что поделаешь — твоя юность казалась

мне опасной. Мне хотелось выстроить вокруг тебя —

и себя — солидный взрослый мир, не чреватый сквер-

ными соблазнами. В то же время мы сами столько

наговорили и написали про то, как легко провалиться

в зазеркалье, прорвав иллюзорную поверхность буржу-

азности и респектабельности.

Моего Сережу мне тоже постоянно хочется пере-

одеть. Я, может быть напрасно, считаю, что изменилась

и готова принять и уважать чужой выбор и чужой вкус

(ведь не чужой же!). Сережа одевался как типичный

айтишник — клетчатые рубахи, безразмерные кофты

и футболки, бесформенные ботинки и джинсы на раз-

мер больше. Я научила его носить белые футболки, белые рубашки, белые кеды и узкие темные пиджаки —

униформа, которая всегда оказывается беспроигрыш-

ной. Он, надо сказать, сопротивлялся, защищая

не столько свое презрение к одежде (его тут нет), сколько свою гордость и свою самостоятельность.

Ты, конечно, сейчас сказал бы:

— Иванчик, оставь парня в покое!

18.

23

65

апреля 2013

Я вчера не дописала про Карлу. А сегодня, заглянув

в мини-бар токийского Park Hyatt (я здесь lost in translation , но Билла Мюррея пока не видно), вспом-

нила, как она угощала нас орешками из “Березки”.

Я дрожала от этих диковинных соленых орешков

и шутливо обещала тебе исполнить за них любое сексу-

альное желание, чем ты, впрочем, так и не воспользо-

вался, хотя орешки мне исправно доставлял. Мое

обещание, однако, с удовольствием вспоминал и махал

жестяными банками перед моим носом: “Ну и когда?”

В голодную зиму 1990–1991 годов Карла посылала

нам консервы и упоительно вкусные супы из шампи-

ньонов и шпината в пакетиках. Летом девяносто

первого года я получила от нее приглашение в Париж.

Так что благодаря ей я впервые оказалась во Франции.

Когда я пришла в большой собственный дом

Карлы в Бельвиле, двери мне открыла хрупкая блон-

динка.

— И давно вы тут живете? — спросила я, не имея

ни малейшего понятия о том, кто она такая.

— Toujour , — ответила Мари-Лор, подруга Карлы, мило улыбнувшись. В 1991 году для меня, зашоренной

советской девицы, стало шоком, что Карла — лесбиянка.

В ее доме я встретила еще одну лесбийскую

пару — двух коротко стриженных мужеподобных

американок, кажется, их звали Арлин и Шарлин.

В первый же парижский вечер ты позвонил Карле на

домашний номер, и я, захлебываясь, рассказывала тебе, что тут — такое! И всё повторяла:

— Лесбиянки!

Вдруг до меня дошло, что слово “лесбиянки”

66

на всех языках звучит одинаково и что они, эти лесби-

янки, меня прекрасно слышат и понимают. А ты строго

наказал:

— Береги свою девичью честь, Иванчик.

И добавил довлатовское:

— Надька, взбл...нешь — убью!

Мать Карлы, статная богатая итальянка, водила нас

в японский ресторан, где я впервые в жизни попро-

бовала суши. Меня тогда чуть не стошнило, доесть их

я не смогла. Второй раз мы попробовали суши вместе

с тобой и Брашинским в Нью-Йорке — с тем же рвот-

ным эффектом. А сейчас я дрожу от любой сырой

рыбы и в промышленных количествах ем всевозмож-

ные карпаччо и тартары.

Недавно я наткнулась на статью про Карлу

и Мари-Лор в L’Humanitй . Оказывается, у них три

девочки — Жюльетта, Луана и Зелина. Мари-Лор их