А. Дроздов - В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

Совместная работа с Леонидом Рувимовичем в экспедициях была очень полезной для его молодых коллег. Он прививал им культуру экспедиционной жизни, личным примером показывал, что их основная задача заключается в выполнении научной программы исследований, хотя, конечно, с удовольствием мог посидеть вечером у костра с песнями под гитару или выделить несколько дней для отдыха на берегу Иссык-Куля или Черного моря по окончании экспедиционных работ. Зато во время нахождения в районах исследований он работал без выходных, а в дождливую погоду – до тех пор, пока не промокнет последняя пара белья.

Очень горько, что не стало Леонида Рувимовича. Слишком талантливым и неординарным он был человеком. Я уверен, что память о Леониде Рувимовиче сохранится еще надолго. Осталось много людей, которые благодарны ему за помощь и поддержку в трудные минуты. Остались ученики, которых он не только привел в науку, но и преподал важные уроки жизни и поведения. Остались коллеги, которые будут опираться в своих исследованиях на его опыт и полученные им результаты.

Сначала несколько слов о себе, поскольку у меня довольно-таки непростая судьба в географии и только благодаря Леониду Рувимовичу она состоялась, я не преувеличиваю. Я училась на вечернем отделении исторического факультета. Но я хотела, точнее, всегда знала, что мне надо поступать на геологический – мне очень нравится полевая жизнь. С юности нравится… Но я была уверена, что не сдам математику и физику, потому что их я действительно не знала. У меня если есть какое-то врожденное направление интересов, то оно гуманитарное. И вот я до самого последнего момента не знала – куда мне поступать.

Я училась во французской спецшколе и училась хорошо. И в первый год после школы я в самый последний момент решила поступать в Институт иностранных языков им. Мориса Тореза. И, естественно, не поступила, потому что никакого блата у меня не было, а без этого попасть туда было совершенно невозможно. И год работала лаборанткой в школе в физическом кабинете. И готовилась опять непонятно к чему. Я знала, что это будет какой-то гуманитарный ВУЗ, потому что это направление у меня на роду написано, но какой? Мои родители в этом никакого участия не принимали, они полагали, что я как-нибудь сама все решу, и уехали отдыхать. И я решила попробовать куда-нибудь поступить. Экзамены на вечернее отделение факультетов МГУ принимались на месяц раньше, чем на дневное, и поэтому я взяла и поступила на вечернее Истфака. И все!

Со мной в одной группе училась девушка, которая была замужем за гляциологом нашим, за Гуняевым. Они собирались летом в экспедицию на Кавказ, и она сказала, что им нужна повариха. Я обрадовалась и подписалась на это дело. Поехала поварихой на Кавказ к Леониду Рувимовичу Серебрянному.

Это была экспедиция в Безенги, мое первое путешествие в горы. Л.Р. я увидела в первый раз – этот момент я очень хорошо помню – из окна поезда. Тогда в первый раз я увидела вообще всех, кто ехал в эту экспедицию, в том числе Гросвальда, который провожал свою Нину Андреевну, увидела Андрея Стекленкова, Андрея Орлова. Гросвальд сразу произвел на меня неизгладимое впечатление, он был в таком пиджаке, совершенно неземной, уверенный в себе (вообще, он всегда был очень убедительный). Леонид Рувимович казался тогда совершенно молодым, ему еще не было пятидесяти, наверное. Он в кожаной куртке стоял как-то очень молодцевато и высматривал нас в окна поезда, прибывшего на перрон в Нальчик. Нина Андреевна замахала руками, и тут мы все и встретились.

Мы поехали в Безенги на ГАЗ-66, который был загружен почти под крышу – тогда еще привязывали раскладушки, раскладные столы и т. д. И сидеть впереди там только серьезным людям доверяли, остальные все лежали, упершись носом в самую крышу, и не видели просто ничего. Везли долго, дорога там ужасная, и под ледник мы приехали поздно, в полной темноте.

На мой вопрос, как и что мне делать, начальник отряда ответил: «Встаешь в шесть, чтобы к семи завтрак был готов». Легли спать. Я, как ответственный человек, действительно проснулась в шесть, откидываю полог армейской палатки и передо мной – белые сверкающие горы. Я просто обомлела. Потому что это было что-то невероятное. И только-только солнце пробивается… Что-то сготовила, бужу их, а они меня проклинают! Никто ни в какие семь и даже восемь вставать не собирался. Леонид Рувимович, между прочим, был жаворонком, и он-то, как раз, любил встать рано! Но ему народ не позволял. Тогда Орлуша (А. В. Орлов) открыл мне секрет, что Л.Р. просто с утра хочет есть. И тогда поступило предложение, ставить возле спальника Л.Р. с вечера еду, чтобы он, проснувшись, ел, а потом снова засыпал.