А. Дроздов - В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

Долина Чон-кызыл-су. Справа внизу – первые постройки станции.

Станция в начале 1950-х годов.

На полпути между лесхозом и станцией было место, с громким названием курорт Джилы-Су. В простонародии «Ключи». Сероводородные горячие источники. Две деревянные избушки и в них деревянные ванны. Можно принять лечебные процедуры. Запах, правда, сероводородный, но вода приятная, даже горячая. Когда гнали караван вьючных лошадей, здесь не останавливались. Но рабочие шли на хитрость. Караван поручали киргизу Тюлемышу, который не мылся никогда, а сами блаженствовали в сероводороде. Потом налегке догоняли караван.

В табуне экспедиции были две достопримечательности: это два мула Орлик и Машка. Помесь лошади с ослом. Огромные, сильные, невероятно выносливые и свирепые, с длинными ушами и полуголыми хвостами. Оба этих изобретения природы ненавидели кавалерийские седла и верховых. Если кто по незнанию седлал любого из них и садился в него, то животное тут же, закусив удила, лезло под самую густую и сучкастую ель, чтобы снести седока со спины. Предусмотрительный и грамотный седок спрыгивал с седла заранее. А нет – валялся ободранный под елью. Зато под вьюком им не было равных. А Орлик был еще и умен и оскорбительное слово «осел» к нему не подходило. Орлик всегда шел впереди и вел за собой караван. Он знал все тропы, а уж тем более путь домой. Сейчас он вел караван домой, на станцию, к отдыху и корму. К тому же на спине у него были два тюка сена. Вот остальные лошади и тянулись за ним, стараясь приблизиться и щепнуть сена.

Март месяц. Как пояснила Маргарита Ивановна, период схода снежных лавин. С заснеженного, скалистого западного склона со страшным грохотом сваливались тысячи тонн снега, пугая лошадей и людей. Через два часа пути Орлик вошел в открытые, состоящие из двух горизонтальных жердей ворота, это северные ворота станции.

По традиции первым в ворота въезжал сам Авсюк на каком-то спокойном мерине. Последним въезжал «Витька» на своей бешеной Игренюхе (масть такая есть, игреневая), на кобыле, которая не могла секунду стоять на месте – все время плясала, даже на горной тропе. Виктор Михайлович был в сапогах при шпорах, на лошади – офицерское седло, украшенная уздечка и плюс знаменитый мундштук, отдельно от удил. Если потянуть за повод, то изгиб мундштука сдавливает коню язык и тот от боли перестает капризничать.

В экспедиции были в этом отношении свои порядки: все лошади были закреплены за сотрудниками и никто не имел права, кроме самих рабочих на них садиться. И мне уже тогда достался ленивый мерин по кличке Малышка. Тетя Гуля Иверонова, жена дяди Гриши Авсюка, ездила на рысистой кобыле Рыжуха.

При въезде в ворота мы увидели вот такой пейзаж: справа – конюшня, слева домик-пятистенок, в правой половине которого жили двое рабочих, а в левой была пекарня, и там жила повариха Машка. Впереди – большой дом из четырех частей.

В левой четвертинке, что смотрела на северные ворота, располагалась метеостанция Киргизского УГМС. В правой, были две гостевых комнаты. А вот на южной стороне одну четвертинку занимали Авсюки и Клавдия Казакова. А в правой жила сотрудница Галя Белова, которая занималась снегом и снежными лавинами. И еще попутно фотографией. В эту же четвертинку, в большую комнату поселили и нас с мамой. Началась настоящая экспедиционная жизнь. В тот же день я узнал новое слово «акклиматизация». Авсюк постановил три дня никому ничего не делать, никуда не ходить далеко, гулять вокруг станции и привыкать к высоте в 2650 метров над уровнем моря. На заднем плане был виден ледник и стенка Катр-Тера. Это самая загадочная долина в бассейне Чон-Кызыл-Су. Она была недоступна даже баранам. Проникнуть в нее можно было только при помощи веревок и крючьев.

Через три дня был совершен первый выход на 1-ю снегомерную площадку на склоне. Свободная от леса, на крутом склоне площадка 10×10 метров вся была утыкана рейками. По ним отсчитывалась высота снежного покрова. По углам площадки рабочий с Маргаритой Ивановной брали плотность снега. Таких снегомерных площадок в округе было четыре. И их нужно было обходить рано утром ежедневно. Моя мама, Юлия Павловна, была в подчинении у Маргариты Ивановны и вела вместе с ней все работы по снегу, пыли и снежным лавинам. Не было не одной долины в бассейне Чон-Кызыл-Су, где бы не велись какие-нибудь наблюдения.