Марк Казарновский - Склерозус вульгарис, или Русский поцелуй

Уже давно все съедено. Выпито, кстати, немного. Соразмерно с возрастом. В общем, решили с Ариком закончить нашу встречу кофием. Но первый заартачился я. Да как же так, на полуслове, полумиге. Что с Аркой было дальше? Я не мог просто так отпустить моего дворового другана. Чувствовал, лихие девяностые еще жгут нам пятки.

К моей радости, Арик после кофия разошелся и сообщил, что, пока мне всю жизнь с Риткой не расскажет, отсюда ни ногой.

Слава богу, Арик продолжал:

– Ты пойми меня правильно. Только ты да Сашка остались, что знаете меня да Риту. Вот мы уйдем в мир иной – и что? Я хочу, чтобы ты хоть рассказик тиснул про меня. Ты даже не представляешь, сколько окажется читателей.

– Как так?!

– Да вот так. У Риты появилась такая прыть и энергия – любо-дорого. Я все со своей экспедиционной колокольни. Мне бы в мою партию по исследованию Алтая заместителем Риту взять. Мы бы таких открытий наворочали, что ох!

Но пока – денег нет, работы нет, да и любовь на серьезном излете.

Рита уже потихоньку давит на мозоль: «Чо на диване лежишь, сейчас простор неограниченный. Давай устроим сервис по маникюру-педикюру с легким эромассажем». «Что это за эромассаж такой?» – спрашиваю. «Да так у нас, у профи, мы называем эротический массаж». Всего тела. Или даже отдельных его частей.

Уговорила. Отдал, что копил с экспедиций. Рита купила полуподвал, и замелькал бизнес.

Через неделю попросила меня поработать вахтером, охранником, замдиректора, завкадрами – все в одном лице. Ладно, вышел в подвальчик. Там мило. Рита, правда, просила меня носить с собой кастет. Эта просьба пригодилась. Я начал осваивать суть нынешней жизни. То есть перво-наперво – крыша. Ладно, ладно, все всё знают. Не буду размазывать, появилась она и у нас.

Но я своих не давал в обиду. Особенно профессора по тайскому массажу, вьетнамца Цоя. Звали его почему-то Миша (оказался кореец из Казахстана, работал с семьей по выращиванию лука). И девочек защищал. Однажды даже мне сделали педикюр.

– Стоп, Арик, вот здесь подробнее. Потому что я уже обрезать ногти на ногах не могу в силу отсутствия возможности наклона, а пойти в эту педикюрню мне до сих пор не позволяет дворовое, народное воспитание. Так и кажется – появится в момент педикюра Надежда Константиновна [9] Жена В. И. Ленина. и скажет: «Мы с Володей в Цюрихе маникюры-педикюры не позволяли, и Володя отдал свою молодую жизнь вовсе не за то, чтобы какие-то нагло педикюры делали. Еще разобраться нужно, за какие деньги и как они были заработаны».

Мы смеялись.

– Так вот, – продолжал Арнольд, – мне этот педикюр сделали, хотя я и испытывал что и ты, и наша совесть, товарищ Ленин. Мне стыдно, но так хорошо стало ногам, что я не удержался. Позвонил Сашке. Рассказал ему, что хочу обрезать у ботинок носки, чтобы пальцы ног были видны, очень уж красиво. На что мне Сашка спокойно ответил, мол, я в Израиль ездил, сделал там обрезание – что же, теперь мне с расстегнутыми штанами ходить и что-то демонстрировать, а?

Ну-с, моя Ритка не унималась. Наш бизнес, говорит, приносит доход чисто номинальный, надо расширяться.

И создали мы контору по обмену, покупке и продаже квартир. Называться стали «риелторы». Я так до сих пор не знаю, что это такое. Но понимаю: дело не очень симпатичное. Стремное.

Рита собрала пять парней, и стали все они менять, продавать, оформлять квартиры. Выяснил, что эти парни не компаньоны вовсе, а бригада. В общем, бандюганы. Как уж они там эти квартиры меняют-продают?

Мы быстренько переехали на Чистые пруды. Кажется, живи да радуйся. Я и место нашел рядом с домом. Грузчик при магазине. Времена не меняются. Грузчики воруют и при социализме, и при капитализме.

Но вот в квартире установился проходной двор. Пришли, о чем-то переговорили. Пива хлопнули и разбежались.

Мне это очень не нравилось. С Ритой несколько раз серьезно разговаривал. Не дело это, притон. Предлагал ребенка завести. Или кошку. Рита на меня смотрела молча и ни в какие дискуссии не вступала. Правда, спать стала отдельно и мне сказала: «Теперь новая страна, и ей нужны новые люди. А таким осколкам, вроде тебя, грузчика, с этой страной не по пути».

Я понимаю, что близится конец моему браку, но сделать ничего не могу. Ну вот не могу взять да уйти. Тем более уйти некуда. Все записано на Ритку, а Москва бездомных не ждет. Поверь, такая тоска иногда охватывала, что хоть в петлю.

А Ритка на меня не смотрит вовсе. Будто я совсем инородное тело.