Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Юджи был вежливым и спрашивал о друзьях, с которыми не виделся двадцать лет.

Некоторых из них он навещал, и тогда они вместе сидели на диване и болтали.

Молодому начинающему сценаристу из Мумбая он посоветовал отказаться от написания сценариев: «Вы не сделаете на этом денег. Нечего здесь болтаться. Идите и зарабатывайте деньги!»

Во время разгоряченной дискуссии и отнюдь не хвалебных возгласов в адрес Раджниша он сказал: «О, мне нужно поберечь мое пылающее горло» и тут же немедленно себя поправил: «Нет, нет». Он продолжил говорить и, улыбаясь, кричать на Боба, снимающего на видео все происходящее. (Боб и Юджи познакомились еще до «катастрофы», когда они оба ходили к Джидду Кришнамурти.)

Оглядываясь назад на время его последних визитов в Индию, на общий тон его разговоров с другими людьми, сравнивая с тем, что было раньше, я думаю, что иногда он действительно был похож на сумасшедшего. Бесконечное повторение смешных претензий, безумное количество энергии – все это признаки сумасшедшего человека.

Молодой человек подошел и вежливо спросил:

– Юджи, у меня вопрос.

Он наклонился вперед на диване и указал на него:

– Нет! У тебя нет ни одного своего собственного вопроса. Иди к ученым и обсуди это дерьмо с ними!

Он считал, что единственными стоящими вопросами были вопросы практической жизни. Ответы он давал только на них, относя все остальное к школьной логике. Рассуждая таким образом, он заявил, что психиатры убивали себя, выяснив, что психоанализ мертв. Эта тема стала новым рефреном.

День за днем я сидел в спальне напротив него, мое сознание расщеплялось между тем, что он говорил, и тем, что я писал. Эллен обычно тоже находилась в спальне, помогая Нью-Йоркерше рассортировать ссылки. Кровать превратилась в стол со списками его любимых ссылок, разложенных повсюду, чтобы их можно было быстро найти по первому требованию. Однако эта система только создавала еще больший хаос. Когда он просил Нью-Йоркершу что-то найти, она начинала суетиться и он снова на нее кричал. В редкие мгновения тишины в разных местах комнаты слышалось тиканье часов – все часы были подарены им. Теперь звук ходиков всегда напоминает мне о нем. Создавая эхо, часы в спальне вторили друг другу, отсчитывая мгновения, наполняя пространство своей музыкой.

Какой-то журналист взял у Юджи интервью для местной газеты. Он смело жонглировал его высказываниями, начиная с заявлений о феминизме и вибраторах и заканчивая бесперспективностью будущего Индии. На следующий день после выхода статьи в доме у Юджи объявился сумасшедший молодой человек, принадлежавший к экстремистской группировке под названием RSS. Его разозлило мнение Юджи об Индии, и он пригрозил прийти с оружием, чтобы Юджи сам перестрелял всех индийцев. Группа мужчин, сидящих на полу, стала громко кричать на него. Наконец Юджи соскочил с дивана, быстро пересек комнату и, остановившись в дюйме от парня, заорал, чтобы тот убирался к черту. Он использовал свои самые жесткие выражения.

– Если бы Будда был здесь, этот грязный ублюдок упал бы к моим ногам!

Желчь сочилась из каждой поры этого маленького тела, не ведавшего страха. Я сидел на полу прямо под ними и снимал происходящее на видео. Юджи в гневе отвернулся от парня, и уже через какую-то долю секунды на его лице снова появились безмятежное выражение и милая улыбка. Там некому было бояться. Он вернулся на диван и сказал с удовлетворенным видом:

– Мне нравится этот парень.

Затем, словно объясняя свое поведение, заметил:

– Вы можете воспринимать то, что видите, как гнев. Нет! С этим покончено. Просто прекращение шума! Бесполезного шума!

По утрам Юджи приветствовал нас и отдавал нам свой недопитый кофе: то мне, то Йогине. Однажды утром он взялся делать ей комплименты и тут же начал ее дразнить. Он удивлялся, почему она тратит свою жизнь, «болтаясь» около него. Ей всегда было некомфортно, когда он говорил об этом. Она воспринимала его слова буквально, хотя у него одно предложение противоречило другому. В конце дня, после ее бесконечных вопросов: «Почему он сказал так, почему он сказал этак?» я понял, что объяснять ей что-либо бесполезно. Я понимал, что могу лишь криво, по своему разумению интерпретировать его слова. Вопросы продолжались до тех пор, пока она в конце концов в очередной раз не убедилась в том, что я интеллектуал, и не решила, что именно по этой причине я могу «понять» его, а она – нет. Я ненавидел ярлык «интеллектуал». После нескольких минут таких разговоров я закипал. Они сводили меня с ума.