Феликс Хартлауб - В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945

В любом случае «он» никогда больше не вернется домой, а под конец вместе с последними оставшимися его погрузят на специальную подводную лодку, которой прикажут доставить их в Японию. Однако по пути лодку, без сомнения, захватят, и тогда на кормовой палубе английского крейсера под жгучими лучами тропического солнца состоится их первый допрос…

«Однако что это я? – подумал «он». – До этого, к счастью, еще дело не дошло. Наоборот, пора поторапливаться на обед. А это неприятное чувство просто навеяно мимолетными воспоминаниями о нашем прошлогоднем переезде. Ведь внешне они мало чем отличаются друг от друга. Все очень похоже – и погода, и время года, и направление, и расписание движения, и даже пьянство».

Все повторялось в точности до запятой. Тогда «он» тоже проспал завтрак. Так же краснел шрам от ругани у старшины. В общем, ничего не изменилось. Но это было чисто внешнее сходство, однако внутренние ощущения заметно изменились. Хотя тогда дела тоже шли плохо – Тунис мы оставили, битву за остров Пантеллерия в Средиземном море проиграли и так далее, но на складах было всего полно, а люди в поезде горели желанием взять реванш.

Тогда не было этих изнуряющих всех планерок, на которых никто из простых смертных ничего не понимал. Это являлось прерогативой узкого круга лиц. Однако все находились в ожидании результатов операции «Цитадель» [66], которая должна была начаться со дня на день. Именно в ее интересах производились все переброски войск.

Однако эти переброски войск только облегчили союзникам проведение десантной операции на Сицилии [67], а затем 13 июля началось русское летнее наступление. Тогда нами стратегическая инициатива была потеряна, но у нас еще оставался целый ряд возможностей, и мы могли выбирать, какую из них применить. Мы еще могли снова запустить военную машину и привести ее в движение, придавая ей необходимое направление, хотя эта машина уже работала несколько иначе.

В любом случае, господа, мы еще могли что-то бросить на чашу весов, чтобы переломить ход войны. Чего стоило одно только перебрасывание войск под Курск и Орел. Достаточно было взглянуть в окно мчащегося поезда на изнуренные физиономии гражданских лиц на перронах, чтобы ощутить свое превосходство перед ними в понимании происходивших событий. Тогда «он» еще посмеивался в душе над ними, говоря себе, что они узнают то, что было известно ему, только лишь через некоторое время, да и то далеко не в таком объеме.

«Однако разница между нами останется, – тогда думал «он». – И в этом я вам ничем помочь не смогу. Ведь истинными знаниями всегда обладают лишь немногие».

Но теперь все было иначе. Правда, подполковник все еще возил пару дел особой важности в своем портфеле. Но о проведении контрнаступления в Нормандии и о высвобождении столь необходимых танковых дивизий, задействованных для ее обороны, не могло быть и речи. Мы могли только наносить разрозненные и слабо подготовленные удары силами новых сформированных частей. А о воздушно-десантных операциях при проведении собственных контрударов, что являлось любимой темой Адольфа, могли только мечтать. Да и то все вносимые при этом предложения оказывались устарелыми как минимум на две недели. Поэтому и не было новых, поднимающих боевой дух приказов, за исключением, пожалуй, отдельных распоряжений по проведению ограниченных ударов и маневренных сосредоточений огня.

Куда делся лаконичный командный язык, которым так отличались былые приказы? Приказы, где каждый абзац означал приобретение новых территорий. Например, «столько-то армий после стремительного прорыва и неуклонного продвижения занимают как минимум такой-то район, создавая тем самым предпосылки для дальнейшего наступления подходящих севернее танковых соединений… Люфтваффе обеспечивает непрерывную поддержку наступления сухопутных сил, нанося удары по подходящим колоннам резервов и аэродромам противника… Военно-морские силы прикрывают фланги операции с моря путем создания плотной зоны заграждения» и так далее.

Правда, мы все еще получали из управления тыла многостраничные проекты приказов для проверки, чтобы соблюсти разграничения компетенций в случае переноса боевых действий на территорию рейха. В них говорилось о том, кто, когда и что именно должен был делать, что входило в функции генерального штаба при главнокомандующем сухопутными войсками, а что в компетенцию гауляйтера, и что именно поручалось комиссаром обороны рейха командующему тыловым армейским районом.