Феликс Хартлауб - В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945

Прорыв же противника в глубину французской территории из Италии следовало в любом случае предотвратить. Однако собственное крупное наступление для ликвидации окруженного неприятельского плацдарма на данный момент полностью исключалось. Вместо этого по нему наносились отдельные удары. И так далее. Что же касалось положения дел возле итальянского города Неттуно, то с ним было все ясно.

«Знаю, чем заканчиваются эти ваши так называемые „ограниченные удары“, – думал «он». – Это не что иное, как объявление о нашей неспособности продолжения войны. Теперь только не хватает указания о проведении оригинального наступления силами пехоты в духе кампании 1918 года, о создании штурмовых батальонов, проведении ночных обучающих занятий и глубоком эшелонировании артиллерии, а также заявления о недостаточно умелом сосредоточении огня и тому подобных вещах. Всего этого следует ожидать, как национальных песен после призывов к ведению войны до победного конца».

Поезд медленно тронулся. «Он» немного подождал и поднял светомаскировку.

«Как? Еще только Аугсбург? Да, мы значительно опаздываем», – заметил про себя «он» и стал смотреть в окно.

Крыши домов, мимо которых они проезжали, были усеяны красными черепичными заплатками, но других последствий бомбардировок, несмотря на чрезвычайно мощные налеты авиации противника, не наблюдалось. Впрочем, верхушка одной башни была все же разрушена, и циферблат часов вывалился наружу. А от барачного лагеря остались только печные трубы, покоившиеся на кирпичных основаниях. Тем не менее в располагавшемся поблизости к железной дороге катке царило оживление. Проходящему поезду никто приветственно руками не махал – возможно, здесь жили одни иностранцы.

Внезапно в проходе послышалась песня «О, Шварцвальд, моя родина». Это мог быть только Зеппль [63] Зеппль, или Зеппель, – уменьшительно-ласкательное от Йозеф. Так же называется и герой классического кукольного театра «Каспер», немецкий Петрушка. , который умудрялся перемежевывать ее слова трех-, а порой и четырехэтажными ругательствами, обзывая все и вся навозными тварями и грязными животными. При этом голос у него был нежным, можно даже сказать, приятным.

Часы показывали четверть двенадцатого, а обед начинался только в половине первого. Завтрак же по строжайшему указанию старшины выдавался ровно до девяти часов утра. Поэтому у всех было плохое настроение, и каждый стремился пожаловаться коменданту поезда. При этом многие офицеры провели бурную ночь, а теперь, особенно генштабисты, отыгрывались на нижних чинах.

Сам Зеппль ночную пьянку не видел, поскольку довольно рано отправился спать, прихватив бутылку красного, но Капс уже успел всем рассказать, что ему довелось наблюдать во время чистки сапог и уборки купе. Такого опытного проводника спального вагона на мякине не проведешь, и его стоило послушать.

– Друзья, где вас носило, когда мне поручили прибраться в купе фрейлейн Шраппке и пришить оборванные пуговицы на ее платье? Это было не трудно. Знаете, что я нашел среди разбросанных вещей этой фрейлейн? Крест военных заслуг 1-й степени! Представляю, что почувствовал господин майор, когда не обнаружил свою награду, которой так гордится! А орден всего-навсего отшпилился и закатился в изящную туфельку. Почему майор, спросите вы? Да просто обладатель этого креста мне хорошо известен. Но скажите, для чего он обмотал трусами синий фонарь? Да, господа офицеры хорошо погуляли, а нам, нижним чинам, как всегда, приходится за это отдуваться. И это несмотря на то, что господа офицеры уже успели поправиться французским шампанским.

«Он» закончил приводить себя в порядок, хотя прилагать столько же усилий для этого, как прежде, уже не требовалось. Да и настроение лучше не стало. Поэтому, убрав с лица следы ночной оргии, «он» снова раскатал одеяло и улегся. И тут почувствовал настоящий голод. При этом согревало только осознание того, что вскоре его ожидал весьма важный сюрприз, который «он» не променял бы даже на чистое золото. Это, как накануне после обеда по большому секрету поведал ему Герберт, было освобождение от военной службы ввиду незаменимости на работе. Можно только представить! Из четырех остававшихся здесь молодых людей, годных к строевой службе в военное время, выбор должен был пасть именно на него, и только ему предстояло остаться. И это несмотря на то, что «он» был самым молодым из них. Однако, как ни странно, это позолоченное пасхальное яичко на синем бархате было с душком.