Александр Бурьяк - Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств

Как ни велик Высоцкий, он в музыкальной культуре занимает одну небольшую нишу. Скажем, для танцев, парадов, свадеб, празднований Нового года и т. п. песни Высоцкого не годятся: на эти области потребления работали менее популярные авторы. Для разогрева бойцов перед атакой некоторые песни Высоцкого подходят (но только не «На братских могилах», разумеется).

В песнях Высоцкого основное — слова, а не его простенькие мелодии, между тем для «проникновения по планете» лучше, когда наоборот, потому что музыка легко пересекает культурные границы, а стихи нуждаются как минимум в переводе.

Стихи (и песни) Высоцкого слишком тесно привязаны к определённому месту-времени, а вне этого места-времени они резко падают в цене. Когда вымрут «рождённые в СССР», Высоцкий станет почти что одним из многих.

Популярность у Высоцкого была огромная, значение — маленькое, влияние — никакое. Высоцкий подстраивался под массовые мнения и настроения, а не пытался формировать их. Никакой новой идеи он в мир не вбросил, ни к какому решению высокого уровня не подтолкнул. Он привлекал к каким-то вещам дополнительное внимание, но это ни во что существенное не выливалось. Ленин вот сказал, что был перепахан Чернышевским. А кого перепахал Высоцкий? Если кто-то на почве его песен стал спортсменом, альпинистом, алкоголиком и т. п., то это ведь не в счёт.

Стяжатель, злоупотреблятель, корруптор, вводильщик в приятные заблуждения, он позволял любить себя за сравнительно небольшие деньги (брал числом любителей), а то и бесплатно (потом это всё равно окупалось).

Высоцкий как выразитель каких-то оценок плоховато ложится на нынешний спектр социальных проблем: фельетонность его творчества, в своё время немало способствовавшая его популярности, теперь обернулась против него. Он всё больше становится иллюстрацией к советской истории, а не «предметом» текущего потребления.

Если итожить моё нынешнее восприятие Высоцкого, получится «приземлился», «приелся» и оказался уже довольно не к месту. Став доступным и обозримым, он утратил значительную часть своей притягательности. Я с ранней молодости знаю наизусть (полностью или частично) его песен как минимум двадцать, но я его давно уже не слушаю, потому что меня не тянет. В конце 1980-х, начале 1990-х, когда на рынке «высоцкианы» случилось, наконец, насыщение, я купил кучу граммофонных пластинок из серии «На концертах Владимира Высоцкого». Так вот, если первые из них я в своё время часто слушал, то последние прокрутил в лучшем случае только по разу: скучновато, и даже ностальгия уже не берёт.

Высоцкий был для своего времени очень «озападнённым» человеком и помер прежде времени на западный манер — от наркотиков (в странах социализма кумиры преждевременно помирали обычно от алкоголя или от пули). Это — то, к чему способны приводить его эстетика, его «заряд идей». В жёстких советских условиях таким, как он, удавалось дотягивать хотя бы лет до сорока и хоть что-нибудь заметное сотворять, тогда как при нынешней свободе они самоуничтожаются ещё до того, как успевают вполне развернуться в творчестве. Отчасти в этом причина засилия паскудства в постсоветском искусстве.

Люди избыточно пьют из отчаяния, или чтобы заглушить горе либо совесть, или чтобы получить удовольствие. Случай Высоцкого — последний. Высоцкий хотел всего побольше и пораньше. Так у него и вышло. Он — в первую очередь жертва самого себя, своей настроенности не только сделать и пережить побольше, но и побольше хватануть.

По-моему, Высоцкого теперь культивируют (по привычке) в основном «старички» — те, кто помнят пик его прижизненной славы. Полотняные торбы с портретом Высоцкого уже давно не пользуются спросом. Для молодёжи он в настоящее время уже мало выделяется из общего ряда померших эстрадных знаменитостей.

Для большинства людей приятный миф предпочтительнее неприятной правды. Они выступают против правды зачастую даже не потому, что она им невыгодна или неприятна, а потому что непривычна и некрасива. Кто это понимает и принимает, у того есть шанс трясти с толпы деньги посредством какого-нибудь тра-ля-ля, а иначе — никакого шанса.

Вызвать существенный интерес к правде, да ещё заработать на ней (а зарабатывать на жизнь почти всем нам необходимо) удаётся только тогда, когда случайно оказывается, что она отвечает потребности в очередном мифе. Делать неизменный упор на правду и только на неё могут лишь неудачники, ищущие оправдания своих неуспехов, либо люди с мазохистско-суицидальной наклонностью, либо заведомо обеспеченные и защищённые (таких очень немного), либо совсем уж наивные (но тогда их правде грош цена).