Александр Бурьяк - Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств

4) считать себя представителем новой общности «советский народ».

Ни одна из этих стратегий не являлась аморальной, ни одна не обеспечивала отсутствия проблем на этнической почве. В наличии этих проблем были виноваты родители полукровки.

Высоцкий сначала колебался между этими стратегиями (и это было нормально, потому что жизнь в СССР была не совсем сахар), но в конце концов прибился к евреям, причём евреям, настроенным не просоветски. Так вот, это было сделано из карьерных соображений (другие причины не просматриваются), потому что позволяло хорошо вписываться в столичную культурную среду, в которой у евреев были очень сильные позиции. Столичная еврейская культурная верхушка была в среднем не то чтобы настроена антисоветски, а, скажем так, ладила с Советской властью из утилитарных соображений, в отсутствие убеждённости в том, что эта власть правильная. Иначе говоря, эта верхушка пребывала в готовности предать при первой благоприятной возможности.

Высоцкий воспринял настроения своей социальной среды, своей «референтной группы». Воспринял из подражательности и потому, что это давало социальные связи, нужные для обеспечения высоких заработков. Русскость мешала, несоветская еврейскость помогала.

У националистически настроенных русских Владимир Высоцкий — как правило, фигура резко отрицательная. Не потому, что еврей (у них бывают и «хорошие» евреи, пусть и редковато), а потому что был интегрирован в еврейскую культурную верхушку, разделял её взгляды, вместе с «собратьями» мешал пробиваться «истинно русским людям», двуличничал, наживался на втюхивании бессребности и самоотверженности.

Для массы русскоязычного плебса Высоцкий, среди прочего, был средством самоутверждения: если ты побывал на концерте Высоцкого, это значит, что ты не лишь бы кто, а сумевший приобщиться к истинно великому, а также урвать у жизни кусочек доподлинного блага, и другие плебеи должны тебя за это особенно уважать, потому что у них так принято. Это достижение — приблизительно из того же ряда, в котором теперь посещение какой-нибудь европейской столицы: вроде, и не очень дорого и не так чтобы совсем у чёрта на куличках, но даётся далеко не каждому.

Из русской националистической «критики»:

«Высоцкий — разрушитель душ и, что особенно опасно, не лишённый талантливости. Его использовали антисоветчики-русофобы как таран для уничтожения Советского Союза (Великой России). Его тяжёлые пороки: наркомания и алкоголизм в сочетании с врождённым синдромом несчастного, озлобленного на всех и вся человека ловко использовались его антисоветским (антирусским) окружением и агентами влияния, служащими Мировому Правительству (комитету 300).»

(11.10.2010, с сайта berkovich-zametki.com)

Про «разрушителя душ» — преувеличение: в расхожем наборе песен Высоцкого «плохие» песни перевешиваются «хорошими», а явно деструктивные ещё надо откапывать (надо думать, народ их отверг). Про «озлобленного на всех и вся» — клевета: мизантропом Высоцкий не был. И даже не был критиканом. Критический компонент у него присутствует в нормальном соотношении с некритическим.

Ещё можно предположить, что «Мировое Правительство» через своих еврейских агентов гробило Высоцкого как неправильного, мешающего еврея и как национальное достояние многострадального русского народа. На самом деле Высоцкий — в основном жертва собственной невоздержанности.

Можно говорить о Высоцком и как о вульгаризаторе общества. Во всяком случае, так делает поэт и пр. Юрий Колкер (статья «Высоцкий без гитары»):

«Он взял готовые личины, из которых первой и самой выигрышной была приблатненная песня. На нее-то немедленно и отозвался пресловутый социально близкий элемент, прочно закрепившийся в подсознании советской интеллигенции и в самом Кремле. Повеяло родным, посконным. Высокое, требующее душевной работы и воспитанного вкуса, отметалось. Песня взывала к темным сторонам подсознательного. Косвенно — и очень расчетливо — слушателю говорилось: высокая культура — вздор, наносный слой, в котором копошится гнилая образованщина; а правда-матка — вот она, грубоватая, с хрипотцой, но зато уж честная; да и жизнь — разве она не груба?»

Некоторые подпускают тумана в историю смерти Высоцкого. Станислав Садальский (книга «Дебил-шоу», стр. 115):

«Спустя много лет в Нью-Йорке я встретил Надю Попову, второго режиссёра фильма „Зелёный фургон“, уехавшую насовсем в Америку. Надя рассказала, что в тот злополучный июльский вечер друзья сидели у Высоцкого на кухне и пили. А чтобы Высоцкий не позволил себе лишнего, его связали. Когда после вечеринки они вошли в комнату, Володя был уже холодный. Надю 7 лет назад зверски убили, но живы и молчат все участники этого вечера.»