Виктор Корж - Запас прочности

Я поднялся на мостик доложить об аварии. Выслушав меня, Орел и Могилевский помрачнели.

— Что будем делать? — спросил комдив.

— Пока ничего не могу сказать. Приказал разбирать привод. Долгополов уже поставил людей.

Море немного успокоилось. Но еще рябило белыми барашками. Мне всюду мерещились буруны от перископов и пенистые следы торпед. Это, видимо, от цифры «8», обведенной аккуратненьким кружочком на штурманской карте. Спускаюсь в центральный пост, ежесекундно ожидая команды «Срочное погружение».

Идем час, второй. Целая вечность! Я чувствую себя как на иголках. И то и дело прошу проверить глубину эхолотом. Где же эта банка Штольпе?

Гидроакустики заявляют, что, кроме шума собственных винтов, ничего не слышат. Я знал и раньше, что, если ход превышает 12 узлов, пеленгатор улавливает только шум своих винтов, но как-то не придавал этому значения. А теперь одно сознание, что мы даже не услышим приближения вражеской лодки, ввергает меня в дрожь. Прибежал Долгополов:

— Вот смотрите, что осталось от гайки-втулки!

Вся резьба вырвана. Надо заменить втулку. Но запасной нет. Приказываю проверить, может, на каком-нибудь другом механизме найдется подходящая деталь. Снимем оттуда, подгоним. Я чувствовал вину и за собой, возможно, поэтому мне так стыдно было смотреть Долгополову в глаза.

— Кто работал из матросов? — спросил я, не найдя другого вопроса.

— Старшина 2-й статьи Пятовский, матрос Линников и старший матрос Терентьев. На мостик не стоит идти? — спросил Долгополов.

— Не стоит отвлекать внимание командира. Я был там. Откровенно говоря, жутковато идти днем среди подводных лодок противника.

Глубины очень медленно уменьшаются. Прибавин доложил на мостик, что до точки погружения осталось десять минут.

Эти десять минут были для меня самыми длинными.

Приняв дополнительно полтонны воды в носовую цистерну, готовимся ложиться на грунт с дифферентом на нос, чтобы не повредить винты.

В центральный пост спустился Орел, затем сигнальщики и капитан-лейтенант Русин. Наконец громко щелкнул рубочный люк за командиром корабля.

— Срочное погружение!

Двигаясь по инерции, плавно уходим под воду и ложимся на грунт на глубине 37 метров.

Все собрались в тесном кормовом отсеке у злополучного привода. Подходящей гайки так и не нашли.

Что делать?

Командир дивизиона уводит меня в свою каюту. Вполголоса говорит мне:

— Боевой приказ на поход ставит перед нами две задачи. Первая — это минная постановка в Данцигской бухте и вторая — действия на коммуникациях противника. Нам бы в нашем положении хоть первую задачу выполнить. Но для этого нужны кормовые горизонтальные рули.

— Сколько времени вы можете дать нам на ремонт?

— Сколько нужно, столько и дам.

— Нам нужно двое суток спокойной работы, чтобы никто никого не дергал и не подгонял.

— Понимаю. Работайте спокойно, мы с командиром будем ждать. Докладывайте регулярно.

— Разумеется. Вы все время будете в курсе работы.

Итак, двое суток я выпросил. Но пока и сам не знаю, что и как делать. Даже в приводе носовых рулей гайка-втулка другой формы. Сидим с Долгополовым над чертежами, лихорадочно думаем.

Мы готовы пожертвовать носовыми рулями, чтобы за их счет восстановить кормовые.

— А что, если весь привод целиком перенести? — предлагаю я.

Николай Сергеевич тут же принялся вымерять линейкой. Оказывается, фундаменты приводов разные.

— Переделаем фундамент.

Сам сознаю, что это только сказать легко. Кормовой фундамент надо укорачивать и срезать по высоте. А у нас только зубила. Попробуй-ка поруби ими сталь! А рубить придется много. К тому же места под минными трубами мало и кормовая трюмная помпа не даст размахнуться как следует. Но другого выхода нет.

Идем докладывать начальству. Долгополов разложил чертежи на столе кают-компании. Орел и Могилевский склонились над ними. Долгополов разъясняет нашу идею. Носовой привод перенесем в корму, а носовые рули закрепим в нейтральном положении. Работы очень много. Надо укоротить фундамент на 60 миллиметров и срубить его по высоте на 20 миллиметров, иначе оси не будут центроваться.

Могилевский тихонько свистнул. А Орел сказал задумчиво:

— Это же будет грохот на всю Балтику…

— После первых же ударов кувалды мы будем запеленгованы противником, — заверил Могилевский.

— Это, безусловно, так, — согласился комдив, нервно барабаня пальцами по столу. — Но до ближайшей базы далеко. Выслушать нас смогут только подводные лодки, у которых нет глубинных бомб. Разобраться, что к чему, вряд ли им удастся. Торпедировать же нас не станут, так как будут думать, что так храбро стучать чужая подводная лодка не станет. Акустическую вахту мы будем держать все время открытой. В случае чего сразу примем меры.