Виктор Корж - Запас прочности

— Всего лишь тринадцать часов затратили на ремонт. Это надо оценить по заслугам, командир, — сказал он Могилевскому. — Молодцы! Товарищ Долгополов, запишите всех работавших и особо выделите наиболее самоотверженных. Этот список сохраните до конца похода. Он нам пригодится.

Командир корабля радостно пожал нам руки и, уже официально обращаясь к комдиву, спросил:

— Разрешите всплывать с грунта?

— Всплывай, Сергей Сергеевич. Не будем терять времени. Нужно как следует потренироваться, чтобы горизонтальщики привыкли к новым условиям управления кораблем.

В 23.50 подводный минзаг покинул уютную банку и, плавно набирая ход, взял курс на маяк Штольпмюнде для уточнения своего места, так как во время противоторпедного зигзага очень трудно было вести прокладку, и штурман гарантировал точность плюс — минус три мили. Такая малая точность нас не устраивала.

Прежде чем всплыть, лейтенант Редько поочередно сажал к штурвалам всех рулевых-горизонтальщиков, чтобы каждый хоть немного прочувствовал поведение корабля, управляемого только кормовыми горизонтальными рулями.

Мы с Долгополовым бегаем в восьмой отсек под минные трубы чуть ли не через каждые пятнадцать минут. Носовые горизонтальные рули, шпиндель привода которых был намертво подперт аварийным домкратом, нас не тревожил. А зря мы так слепо поверили домкрату!

Всплыли в 0.45 9 марта после испытаний кормовых горизонтальных рулей на подводных ходах вплоть до самого полного. На просторном мостике людно. Здесь почти непрерывно комдив, командир, вахтенный офицер и четыре сигнальщика-наблюдателя.

Пришли на позицию. Море в это время года неспокойное. Видимость неважная. Часто заряжает дождь. Сейчас главная задача — обнаружить маяк Штольпмюнде. Лишь под утро, когда до восхода солнца осталось не более полутора часов, старший матрос М. В. Юденков сквозь туманную дымку разглядел проблески маяка. Это ему удалось потому, что он взобрался на верхнюю площадку у тумбы перископов. Сразу же к нему поднялись оба штурмана — Прибавин и Редько. Разгерметизировав верхний котелок репитера, они брали пеленги на различных курсах, пока не получили надежную привязку. Оба, довольные, скрылись в рубочном люке. Я тоже спустился в центральный пост. Погружение прошло спокойно. Постепенно рулевые привыкли управляться одними кормовыми горизонтальными рулями.

После обеда кают-компания опустела. За столом остались только комдив, командир и я.

— Прежде чем приступить к выполнению задачи номер один, — сказал Орел, — нужно тщательно разведать обстановку в Данцигской бухте, особенно в отношении дозоров противолодочной обороны. Маневрировать в бухте будем осторожно, чтобы нас не засекли береговые наблюдательные пункты. Это особенно важно, учитывая, что корабль поврежден и не может нормально маневрировать.

— Между прочим, — заметил я, — горизонтальщики уже довольно уверенно управляют кораблем без носовых рулей.

— Это хорошо. Но осторожность мы все же должны соблюдать особую.

9 марта весь день мы ходили у вражеских берегов, изучая обстановку. Результаты и наблюдения тщательно анализировались. На основе их был намечен порядок минной постановки. На карте Данцигской бухты большого масштаба проложили курсы, пометили точки поворотов и время каждого галса. Отправным ориентиром был маяк Хель.

К сожалению, состояние моря не позволило нам немедленно приступить к выполнению задачи. Это было тем более обидно, что вражеские корабли, как только ветер засвежел, начали уходить в укрытия. Сперва ушла мелочь, а позже и более солидные суда. Но ставить мины мы не могли, так как, во-первых, лодку могло выбросить на поверхность, а во-вторых, нельзя было ручаться, что мины окажутся на заданной глубине.

Чтобы напрасно не терять времени, комдив приказал пока отложить минную постановку и начать крейсерство на коммуникациях противника.

Ночью в непроглядной темноте, когда мы шли курсом на Пиллау, старшина 1-й статьи Т. С. Вендерец крикнул:

— Вижу огонь!

— Лево на борт! — скомандовал Могилевский старшему матросу Рыбину, несшему вахту на вертикальном руле. Между прочим, эта команда была воспринята всеми лишними на мостике как команда «Всем вниз!». Нырнув в люк, матросы разбежались по своим боевым постам.

Через десять минут и я различил одинокий огонек на горизонте. Орел и Могилевский вглядываются во тьму с помощью ночных биноклей, обмениваются короткими репликами: