Диана Померанц - Жена психиатра. Когда любовь становится диагнозом

Когда я захожу в кафе, Элли и Сэма еще нет. Я сажусь за столик на улице, заказываю бокал вина, открываю ноутбук и принимаюсь редактировать свою книгу.

Первые несколько лет после разрыва с Чарльзом были для меня трясиной удушливых кошмаров. Все, что я хотела, — это понять его. Мне почему-то казалось, что моя душевная боль пройдет, как только у меня получится это сделать и я разберусь со всем тем, что было реальным и нереальным в наших отношениях. Именно поэтому я с такой жадностью читала записи в его дневниках и электронную переписку.

Даже после того как мы с мужем физически расстались, я долго не могла избавиться от его внутреннего присутствия в моих мыслях. Я чувствовала себя абсолютно потерянной. Чарльз сначала исказил, а потом и практически уничтожил мое восприятие собственного «Я». Муж стал настолько частью меня самой, что въелся в поры моей души, что я, как утопающий за соломинку, хваталась за воспоминания прошлого, превратившиеся в жалкие и потрепанные остатки настоящего. Я совершенно забыла, какой была до встречи с Чарльзом. Внутри себя я ощущала гулкую пустоту и постоянную боль. В промежутках между приемами пациентов я в панике звонила доктору Путман. В магазине я снимала с полки и ставила обратно банку бобов, не в состоянии принять окончательное решение о покупке.

В те годы мне ужасно не хватало моей матери. Можно ли назвать совпадением то, что я выбрала партнера, которого всегда надо было возвращать и «вытаскивать» после того, как он исчезал в эмоциональном смысле? Скорее всего, нет. Понимаете, когда я была еще совсем маленькой, моя мама заболела ревматическим полиартритом и ее почти на год положили в больницу. Остаться в таком возрасте на год без матери — дело нешуточное. Я была умной, любознательной и находчивой, и эти качества помогали мне в раннем возрасте не так остро ощущать отсутствие мамы. Мне кажется, что тот детский опыт заложил основу сложившегося позднее стереотипа поведения, при котором я проходила в жизни с Чарльзом определенные циклы. Он сначала делал мне комплимент или улыбался, и я начинала надеяться на что-то лучшее, но после этого меня неизбежно ждало большое разочарование. Желание добиваться признания и любви было заложено во мне задолго до того, как я встретила своего будущего мужа.

Несмотря на полученное образование, профессиональный опыт и понимание того, как устроена и работает человеческая психика, а также то, что я ходила к психоаналитику, я игнорировала «звоночки», которые слышала еще на ранних стадиях наших отношений. Я как будто не верила тому, что видят мои глаза и слышат мои уши. Не поверила я и озарению, которое случилось незадолго до или сразу после свадьбы. Я в какой-то момент поняла, что если когда-нибудь заболею, то Чарльз мне и стакана воды не подаст. Я помню эту мысль и то мгновение, когда она пришла мне в голову, но я не предприняла никаких действий. Просто забыла про это до тех пор, пока жизнь не продемонстрировала, насколько мое понимание было верным.

Каждый из нас постоянно боролся со своими демонами. Не имеет значения, какие причины разногласий были у нас в начале того или иного спора, мы всегда неизбежно сталкивались со своей темной стороной. Словно в нас была заложена какая-то программа, которая неизбежно активировалась. И тогда мы начинали упорствовать и делать все возможное для того, чтобы получить свое. Получить или умереть.

В итоге я научилась верить тому, что видела перед собой. Однако это произошло совсем не быстро. И здесь не было никакого волшебства. Нанесенные раны болезненно и долго затягивались.

Связь Чарльза и Виктории продолжалась еще несколько лет. Расстались они, по всей видимости, плохо, потому что сразу после разрыва бывшая любовница добилась того, чтобы у моего экс-супруга отняли лицензию на практику. Больше денег от него я не видела.

К счастью, на тот момент у меня уже была работа — школьным психологом. И, хотя первое время она давалась мне непросто: я сама была в глубокой депрессии, финансовая независимость от Чарльза стала настоящим освобождением.

А еще я начала писать эту книгу. Изначально я взялась за перо исключительно ради самолечения, чтобы «выписать» из себя весь негативный опыт. Постепенно мои литературные эксперименты стали более целенаправленными, собранными, и в этой истории появился более универсальный смысл, выходящий за рамки личных переживаний. И моя собственная жизнь начала меняться.